Город Последний
Шрифт:
– Меня зовут Артём Луниш.
– Оскар Зельде.
Мы пожали друг другу руки.
– Я приехал из Гамбурга. Мне срочно нужно уехать. Насколько я знаю, вы и ваш корабль – мой единственный шанс.
– Вы матрос?
– Нет, я…
– Очень сожалею, господин Луниш, но мы не берём пассажиров. Ни за какую плату.
Он сказал это тоном окончательного решения и снова улыбнулся, стараясь выразить сожаление. Но я не собирался сдаваться. Журналист я или кто?
Охватив его быстрым взглядом, я тут же приметил важную деталь. Ногти у Оскара Зельде
– Посмотрите на ваши ногти, господин Зельде. А теперь на мои.
Он послушно посмотрел.
– Видите, у вас они другие. Это из-за разрастания соединительной ткани. Вместо живых и полезных функциональных клеток растёт пустая бесчувственная плоть. Это называется фиброз – он возникает из-за недостатка кровообращения. В целом, ваши ногти свидетельствуют о серьёзной сердечной недостаточности. Я бы советовал вам наблюдаться у врача.
– Благодарю вас, – сказал капитан, – за ценное наблюдение и совет. Но на корабле уже есть фельдшер. Пусть он хуже вас – но я не могу без предупреждения бросить одного из своих людей здесь.
Всё было без толку. Шансов теперь не было, но игру стоит продолжать до конца.
– По образованию я не врач, – в свою очередь улыбнулся я, – а журналист. За два года вашего плавания мог бы создать прекрасный репортаж или даже книгу – о капитане Оскаре Зельде и его судне. Нового Ахава я вам не обещаю, но… – я как можно более равнодушно пожал плечами. – Мне говорили, вы тщеславны.
– Ахава и так когда-то списывали с меня.
– Он был написан в прошлом веке.
– Знаю. Вы здесь новичок, позвольте, в свою очередь, поделиться с вами опытом. Здесь, на окраинах мира, все немножко по-другому. Подо льдом всё сохраняется куда лучше: люди, животные, предания. Помните это – и вам здесь понравится. Приобретёте бесценный опыт.
Мне нечего было на это сказать, поэтому я просто уточнил:
– То есть вы меня не возьмёте?
– Нет, – он с сочувствием покачал головой. – Судно полностью укомплектовано. Киты весят немало. Мы не можем взять ни одного лишнего человека.
– Жалко, – сказал я и залпом выпил ликёр. – Приятно было познакомиться. Удачного вам плавания, капитан Зельде.
– Удачи и вам, господин Луниш, – как-то особенно умиротворённо сказал он.
Уже в спину мне он что-то, кажется, добавил, но я не стал оборачиваться и переспрашивать.
– Не повезло? – спросил у выхода Клаас.
Я кивнул и развёл руками – мол, ну что же, не беда.
Он улыбнулся.
– Тогда до встречи.
Я пошёл домой.
На Город опускался вечер. Вечер и снег.
На кухне, перелистывая сочинение о Городе, сидит Артём. Он думает о том, что это невозможно – с физической, климатической, географической точек зрения. Что это невозможно даже с точки зрения морали – почему пароходная компания так с ним поступила?
На секунду взглянув в окно, он видит густые ярко-белые хлопья снега. Артём в изумлении подходит, проводит рукой по холодному стеклу. Черепичные крыши, башенки, балконы, карнизы окон – всё перед ним укутано снегом.
Чуть дальше, в старых припортовых районах, Мик слушает орган. Он сидит на подоконнике, обняв руками колени, освещаемый голубоватым сиянием снега за спиной. Галерея почти темна – лампы только у органиста – и он невидим. Он слушает. Звук здесь, наверху, разносится долгим потрескивающим эхом.
Потом он осторожно соскальзывает с подоконника и подкрадывается к перилам. Внизу он видит яркий жёлтый свет и макушки множества людей. Собор почти полон.
В стороне от Мика – орган, старинные медные трубы, за которыми прячется тот, кто создаёт эти грозные, величественные и протяжные звуки. Мик сидит немножко здесь, потом поднимается на подоконник. Слушает. Он думает о том, чтобы принести сюда свечу и смотреть, как она будет колебаться от музыки. Может, так будет проще понять.
Затем он бесшумно открывает окно и выскальзывает на заснеженную черепицу крыши.
В тесной и занозистой темноте Ана Шульц, последняя пропавшая девочка, осторожно грызёт веревку. Она старается делать это бесшумно. У Крыса прекрасный слух. При воспоминании о нём, о его лице, девочку передёргивает. Темнота кажется гуще, но Ана продолжает медленно и упорно грызть.
Толи Поове, пропавший три года назад мальчик, смотрит на снег. Хлопья падают на его кожу и не тают, потихоньку укрывают его, обнажённого. Он думает о том, что его кожа белее снега. И что хорошо бы подождать, пока снег полностью укроет его – чтобы потом сидеть островком тепла в самом сердце зимы.
Обнажённый мальчик сидит по-турецки на одиноком валуне, окружённом серыми хмурыми волнами. За пеленой снега видятся далекие огни Города, но Толи нет до них дела. Он с удовольствием ждёт, когда превратится в настоящего снеговика с маленьким тёплым человечком внутри.
Вечер сменился ночью. Снег повалил ещё гуще.
Глава 2
Артём проснулся до рассвета. В темной комнате бойко постукивала капель, журчали сотни ручьёв, шуршал расползавшийся снег. Всё таяло.
Он подошёл к окну. Редкие, но яркие фонари размечали улицу пунктиром пятен света и темноты. Обнажая мокрую, блестящую черепицу, с крыш сползал снег. Стремительно, прямо на глазах, из-под белого покрова появлялась чёрная влажная мостовая – точь-в-точь шкура морского животного. За всем этим шумом рефреном бился тихий прибой.
Вдруг в доме напротив загорелось окно, в нём застыл силуэт.
«Кого-то тоже разбудила оттепель», – с приятным чувством тайного единения подумал Артём и помахал рукой. Незнакомец помахал в ответ.