Город
Шрифт:
– Я же совсем мелкий был. – Броглан тряхнул головой. – Лет восьми, что ли? Ты был моим героем. А потом взял и исчез. Мы все думали, что тебя небось прирезали в переулке… – Он нахмурился. – Надо было нам рассказать!
– Я не мог. Шаскара здорово подставился, когда увез меня и скрыл, кто я такой.
– Он подставился еще тогда, когда начал нас защищать.
– Ну и поплатился. У него всю семью уничтожили. Бессмертный… он не забывает обид.
– Ага, – мрачно кивнул Броглан. – Не он один.
И Фелла уже далеко не впервые окатило стыдом за то, что так долго откладывал исполнение обета, данного в юности. В отличие от Броглана: тот,
– Вот, значит, почему ты меня отослал тогда вместе с Индаро, – проговорил его старый друг. – Чтобы я воспользовался возможностью и попробовал убить императора! Только там у нас очередной двойник был…
Если бы это было правдой! Фелл отослал его совсем по другой причине: в глубине души он по-прежнему видел в этом мужчине былого мальчишку, которого следовало защищать… как и Индаро.
– Что с тобой было после того, как Индаро оставила тебя со сломанной рукой лекарям?
Броглан передернул плечами с таким видом, словно это не имело никакого значения.
– Она-то как? – с улыбкой спросил он.
– Да так же примерно.
Но на сердце Фелла легла тень при мысли об опасностях, которым она должна будет подвергнуться.
– Она пробьется. – Броглан как будто понял его. – С Гарретом на пару. Может, еще и до императора вперед нас доберется. Между прочим, – добавил он жизнерадостно, – не удивлюсь, если эту сволочь уже пришили! Так что нам останется только пойти напиться на радостях.
Несколькими часами позже Фелл сидел на деревянной скамейке во Дворе северян, скрестив в щиколотках вытянутые ноги и сложив на груди руки. Он зевнул, потом вздохнул. Они с Брогланом торчали в этом внутреннем дворе, за Вратами Мира, с самого рассвета. Все темы для болтовни были уже исчерпаны, зато оба всей шкурой чувствовали металлическую решетку, вделанную позади в белый камень стены; это заставляло воздерживаться от любого неосторожного слова, за которое они могли быть тут же схвачены и казнены. Так что обсуждать было, по сути, особо нечего. Их план казался примитивным до безобразия: подобраться к императору как можно ближе и убить его чем под руку подвернется. А что еще тут можно придумать?
У входа в Алый дворец их бумаги забрали на пристальное изучение, обоих обыскали на предмет спрятанного оружия. У Фелла был при себе тонкий стилет, вшитый в жесткую кожу камзола, и еще нож в сапоге. Сапоги было велено снять и вытрясти, однако нож, плотно вставленный в особый кармашек, остался необнаруженным. Броглан пронес с собой комочки ядовитого вещества, запрятанные в край полинялого красного камзола. Их приготовили союзники Джила из племени булдекки.
Этот двор с его тенистыми деревьями был одним из любимейших мест Фелла во всем Городе. Белокаменную стену украшали резные изображения волков и женщин-оборотней. Броглан никогда раньше здесь не бывал. Он рассматривал изображения, не веря собственным глазам. У женщин были клыки и мохнатые спины, но притом сливочно-белые груди. Они мчались сквозь джунгли, направляясь к стае ощерившихся волков. Зачем? Миловаться или убивать?
Фелл поднялся. Все последние дни если только он не сидел в седле, то предавался безжалостным упражнениям, чтобы поддерживать крепость мышц и спокойствие разума. От вынужденного сидения мышцы начали утрачивать гибкость. Он помахал руками и прошелся по дворику под моросящим дождем, борясь с искушением начать бегать на месте. Потом изгнал из мыслей разочарование и скуку, начал расслаблять шею и плечи. Шанс у него, скорее всего, будет только один. Нужно пребывать в полной готовности…
Он увидел, как вскинул глаза Броглан. Через двор шел дворцовый слуга и манил их рукой. Броглан поднялся, и вдвоем они последовали в сумрак дворцовых покоев. Слуга провел их запутанными коридорами, потом вниз на два лестничных пролета. Здесь залы были освещены факелами, сырой воздух отдавал плесенью. Фелл почувствовал косой взгляд Броглана, но не ответил. Он напряженно вбирал все окружающее: ширину коридора, высоту факельных скоб. И то, был ли вооружен лысый, одетый в белое слуга.
Они приблизились к деревянной двери, запертой на железный засов. Слуга отпер ее и прошел внутрь. Воины переглянулись и последовали за ним, каждый миг ожидая нападения. Они оказались в квадратной белой комнате, где стоял стол и несколько деревянных стульев. Стол был весь завален бумагами. Эта комната настолько вросла в тяжеловесную систему дворцовой бюрократии, что Фелл невольно улыбнулся.
Открылась другая дверь, вошел рослый мужчина, в котором Фелл узнал Боаза, предводителя Тысячи. Фелл уже наметил его как следующую жертву после Бессмертного, ибо только он мог реально оспорить у Винцеров императорский трон.
Боаза сопровождали двое солдат с мечами в ножнах.
Он посмотрел на вошедших, потом кивнул Феллу:
– Фелл Эрон Ли?
– Да, господин мой.
– А это кто? – Боаз указал на Броглана.
– Это мой помощник Гарвей.
– Помощник тебе не потребуется. Его проводят наружу.
Такой поворот они, конечно же, предусмотрели. В этом случае Броглану предписывалось правдами и неправдами задержаться во дворце как можно дольше, в надежде оказаться полезным Феллу.
Тот коротко кивнул. Броглан повернулся, чтобы идти.
– Погоди, солдат, – сказал Боаз. – Для начала снимите-ка оба рубахи.
Вот тут Фелл предпочел на Броглана не смотреть. Он сбросил на пол камзол, потом снял рубашку. Броглан последовал его примеру. Слуга, приведший их со двора, самым пристальным образом осмотрел у каждого грудь и спину, вглядываясь в многочисленные шрамы. Потом перевел взгляд на Боаза и покачал головой.
– У вас много почетных отметин, – сказал Боаз, и Фелл расслышал в его голосе нотки уважения. Он, в конце концов, сам был солдатом.
Они вновь оделись. Боаз кивнул слуге, и тот вывел Броглана из помещения.
– Наши источники утверждают, что ты объявил себя сыном Бессмертного, – сказал Боаз, и его голос стал жестким.
– Никак нет, господин! – вроде бы смутился Фелл, влезая в камзол и ощущая твердую полоску спрятанного клинка. – Я – сын Льва Востока, по крайней мере так мне рассказали. Я, вообще-то, не болтаю об этом, господин. Теперь я – верный сын Города и не цепляюсь за прошлое. Однако… – тут он опустил глаза, словно бы пряча стыд, хотя на самом деле прятал полное его отсутствие, – я разок напился в одной гостинице, как раз после разгрома Приморской… ну и ляпнул, что хотел бы убраться на свою настоящую родину, потому что Городу скоро кранты. Я на самом деле ничего такого не имел в виду, господин. Так… с языка по пьяни сорвалось… Меня еще спросили, помню ли я отца. Я сказал, что не помню, я ведь родился уже после того, как Бессмертный разгромил дворец Льва. Тогда кто-то и давай смеяться и говорить, что я, верно, ублюдок Бессмертного… – Он передернул плечами. – Это, господин, пиво во мне говорило, а вовсе не я.