Господин Изобретатель. Часть I
Шрифт:
И вот Лиза надумала в Новодевичий монастырь уйти, а туда нужно богатый вклад сделать, вот она и отдаст обители дом и аптеку на Полянке, но это после пострига. Пока будет послушницей достаточно деньги внести — у нее есть на семейном счете в банке, говорит, что хватит. Но во тебе потом жить будет негде, так что вселяйся ко мне, как выпишут тебя из лечебницы, хотя доктор советует в Европу, в санаторию поехать, лучше в Швейцарию, там чистый горный воздух, поедешь?
— И вот еще что Лиза велела тебе передать, — дед достал ключ с двумя сложными бородками, явно сейфовый, — это ключ
— Может там и журнал лежит, дубликат, или еще что, куда Генрих записывал результаты опытов, — подумал я, принимая ключ. А что же Лиза сама не приехала?
— Она уже в обители с сегодняшнего дня, — ответил дед, — а не а приезжала, потому что не может тебя такого видеть и чувствует вину за это. Мы потом ее сами навестим.
Наконец, наступил день выписки из больницы. За мной приехал дед, привез мои вещи с Полянки, чтобы переодеться, я сказал какие и где их найти. Дедовы слуги принесли целые корзины продуктов и обед у больных был сегодня праздничным. Перед этим дед вручил конверты персоналу, что лечил и ходил за мной. Особое внимание было уделено доктору и Агаше. Она не преминула посмотреть в конверт и разрыдалась:
— Благодетель вы мой, Иван Петрович, — причитала сиделка, кланяясь деду, — здесь же на хороший дом с хозяйством и две, а то и три коровы. Вот и исполнилась моя мечта, уеду к себе в деревню, в Кузьминки, будет у меня свое молочное хозяйство.
— Да не кричи ты Агафья, — попенял ей дед, но было видно, что он рад этим проявлениям благодарности, — бери, заработала. Ты мне внука выходила, это я твой должник. Надо будет что, знаешь, где меня на Рогоже сыскать, помогу.
— А вас, Александр Павлович, никогда не забуду, — умерила свои рыдания Агаша, — уж как привезли вас, закопченого как головешка, красного и сгоревшего всего, говорили все, мол, не жилец. И как потом лежали мумеем Игипецким[10], а сейчас, вон какой молодец, — Агаша осторожно дотянулась губами к моей щеке и поцеловала, — дай вам всего доброго, Господи!
Леонтий Матвеевич был более сдержан, но тоже рад и доволен, Дед потом сказал, что в конверте был чек на двадцать тысяч, именьице под Москвой можно было купить, и еще останется на обустройство. И это так, в 1892 г. Антон Павлович Чехов запродал издателю Марксу эксклюзивные права на свои сочинения за 12 тысяч рублей и купил на эти деньги имение Мелихово в 2 часах езды от станции, что считалось довольно далеко. Имение состояло из одноэтажного дома и сада, потом выкопали пруд.
Мы тепло простились со всем персоналом, дед каждому вручил конвертик с ассигнацией.
— Ну голубчик мой, с Богом, — осторожно обнял меня Леонтий Матвеевич, — больше мне не попадайтесь.
— Спасибо вам, доктор, ответил я, — с вас статья с моими фотографиями.
— Уже готовится к печати, Александр Павлович, всенепременно вышлю экземпляр, — пообещал мне доктор, улыбаясь, — но и вы не забудьте про ваше чудодейственное средство, когда его сделаете, я первый в очереди.
Еще бы, подумал я, ведь это верная докторская диссертация по тем временам. С тем и простились…
[1] Менделеев ездил посмотреть выделку бездымных
[2] Офицерские чины делились на обер — офицеров — от прапорщика до капитана (звание прапорщик оставлено только для военного времени и штаб — офицеров (подполклвник и полковник, чин майора был отменен в 1884 г)
[3] Молодые лакеи должны были быть чисто выбритыми.
[4] Купцы нового толка, которые тянулись к дворянскому образу жизни, часто торговали или бывали за границей.
[5] То есть «как у папы Хэма», имеется в виду Э.Хемингуэй.
[6] Это верно, и носились звезды на погонах подполковника не на просветах, а между просветом и выпушкой погона.
[7] Именно так, с ударением на первом слоге
[8] Дед постоянно называл Генриха православным именем, полученным при крещении из лютеранства.
[9] Это будет до 1909 г в наших реалиях, когда вышел манифест о смягчении гонений на старообрядцев, а здесь, может и раньше наступит.
[10] То есть «мумией египетской» — Анаша где то слышала, что египетские мумии бинтовали, а туловище и голова нашего героя были полностью забинтованы.
Глава 18. Дорожная
Приехал к деду и занял угловую светлую комнату на втором этаже. У деда меня ждали письма: от Лизы, от Менделеева и незнакомого мне Семена Васильевича Панпушко.
Лиза просила понять ее решение и объясняла, что все продумала и выбрала путь служения Богу. Благословляла меня и желала всего самого наилучшего. Приписка в конце гласила, что все, находящееся в сейфе принадлежит теперь мне, так как Генрих хранил там средства и бумаги нашей совместной с ним Лаборатории. Также написала, что всю библиотеку также передает мне, вместе с теми вещами, что есть в кабинете, если я захочу их взять себе как память.
Письмо Лизы оставило у меня сложное впечатление: человек как бы прощался с мирской жизнью и устраивал свои дела, выполняя обязательства перед другими. С другой стороны, между строк сквозила какая — то неуверенность и отчаяние. Когда я поделился мыслями с дедом, он ответил, что Лиза, незадолго до написания этого письма, еще надеялась, что Генрих жив. Потом, когда им передали останки Генриха после окончания следствия, его похоронили на Новодевичьем, отслужили по усопшему рабу Божьему Григорию службу в церкви — Лиза поняла, что мужа у нее больше нет и уверилась в своем решении уйти в монастырь.
Второе письмо было от Дмитрия Ивановича Менделеева, в котором он сообщал, что ознакомился с моей идеей и предложенным способом, из бумаг, которые были доставлены ему от Сергея Семеновича Агеева. Также профессор наслышан об опытах руководимой мной Лаборатории с анилиновыми красителями, поэтому был бы рад увидеться со мной. Письмо было датировано 25 июля. Письмо прибыло в Москву обычной почтой, видимо, уже тогда жандармы махнули на меня рукой и решили, что никакого государственного секрета тротил не представляет. Надо выезжать в Петербург немедленно!