Господин метелей
Шрифт:
— Что случилось? Где все? Почему город пустой? — требуя ответа, я вцепилась в руку колдуна, и он, наконец-то, соизволил хоть что-то пояснить.
— Я велел, чтобы сегодня все сидели по домам, — сказал он, усмехаясь. — Ведь добрые дела надо вершить в темноте и тайком. Так, Антонелли?
Сказано это было таким тоном, словно под добрыми делами он понимал пытки и жестокие умерщвления. Добрые дела? И что же это в понимании колдуна Близара? Я укрылась медвежьей шкурой до подбородка и притихла, не зная, чего ожидать.
Сани сделали еще один поворот,
Близар натянул поводья, заставляя призрачных коней остановиться, а потом выпрыгнул из саней и скинул шубу, перебросив ее мне.
На площади было совсем мало снега — всего-то припорошило мостовую, и я с удивлением наблюдала, как Близар выходит на середину, осматривается и притоптывает, словно проверяя крепость камней под ногами.
Но вот колдун раскинул руки, повел ладонями, губы его шевельнулись, будто он сказал что-то, только я не расслышала, а потом повеяло холодом, и повалил снег — пушистый, белый, он тихо кружился, укрывая мостовую. Четыре духа взвились над землей, и снег прекратил падать. Теперь он клубился, завивался штопором, стелился поземкой и постепенно складывался в снежные фигуры.
Укрывшись шубой, я смотрела за снежным чудом, позабыв обо всем на свете. На моих глазах снова создавалось волшебство — совсем как на равнине перед замком!
И в центре снежных вихрей стояла темная фигура Близара. Мановением руки он указывал снегу, где ложиться, и снег слушался его, подчинялся его воле. Как когда-то в моем сне, когда я увидела Близара в сердце метели.
Я сразу поняла, что он строит — снежный городок! Снежные фигуры, ледяные — они вырастали там и тут, складываясь в сверкающие лестницы, белые зубчатые башни, превращались в горки, блестящие, как зеркало.
Но для чего колдун создавал это чудо? Ведь еще вчера он презрительно кривился, утверждая, что простолюдины не поймут красоты. Неужели… он делает это ради меня? И если ради меня, то значит ли, что теперь Антонелли для него — не просто девица с метлой?..
Я смотрела на стройную фигуру Близара, окутанную снежной пеленой, смотрела, как развеваются по ветру черные волосы, как четыре духа зимы кружатся вокруг него, покорные его приказам, и не могла не восхищаться его силой. Еще бы знать, что делать с этим восхищением дальше…
Небо посветлело, когда Близар взмахнул рукою в последний раз, и метель растаяла, оставив на площади ледяной дворец, весь в вензелях и башенках. Сияваршан и Велюто снова превратились в коней, а Аустерия и Нордевилль закружились над их головами роем белых пчел.
Только тогда я осмелилась выбраться из-под шубы.
— Какой прекрасный подарок! — сказала я, когда Близар вернулся к санам. Под взглядом колдуна я смутилась едва ли не до слез, и постаралась скрыть смущение веселостью. — Сегодня утром все выйдут на улицу и увидят такое чудо! — и добавила просительно: — Можно я посмотрю поближе?
Он кивнул, и я, передав ему шубу, побежала вокруг площади, ахая от восторга, хлопая в ладоши, скользя на льду.
Когда я вернулась к саням, Близар сидел на скамейке сгорбившись, и мне сначала показалось, что он задремал. Но я подошла, и колдун поднял голову. Он был бледен, черты лица заострились, только глаза блестели по-прежнему.
— Что с вами? — спросила я испуганно.
— Ничего, — он пожал плечами. — Немного устал. Тебе понравилось?
— Очень! — заверила я его. — И особенно понравилось, что здесь почти все из снега. Это в тысячу раз прекраснее, чем статуи в королевском саду! Лед — он блестит, но он мертвый, а снег — он живой. Он словно играет с тобой! Он дышит, он… он теплый!.. — я засмеялась над абсурдностью своих слов, но в тот момент и мысли у меня путались, роились белыми пчелами.
— Теплый снег? — Близар натянуто улыбнулся. — Ты вправду сумасшедшая, Антонелли, — и с этими словами он повалился поперек саней, закрыв глаза.
Я смотрела на бездыханного колдуна, застыв от ужаса. Призраки тоже посмотрели на своего хозяина, но ужасаться не спешили.
— Доигрался, — мрачно сказал Сияваршан. — А ведь я предупреждал… — он вздохнул и досадливо мотнул черной мордой. — Садись, Бефаночка. Надо поскорее увезти его в замок.
22
Пока сани летели до замка, я несколько раз прикасалась к руке Близара. Она была холодная, как лед, но колдун дышал. По приезду, Сияваршан и Аустерия подхватили хозяина под руки и потащили в замок. Голова у Близара моталась, как у пьяного, и он по-прежнему не открывал глаз.
— Что с ним? — спросила я, когда призраки колдуна уложили в постель, даже не раздев, а лишь стащив сапоги.
— А, балбес, — махнул рукой Сияваршан. — Не беспокойся. Отлежится — будет снова свежий, как огурчик! — он засмеялся, и покинул хозяйскую спальню.
Я тоже вышла, потому что мне незачем было там оставаться.
Ночь я провела дурно, то и дело просыпаясь, а утром, спустившись в кухню, первым делом спросила у Сияваршана, который забавлялся, дразня Велюто:
— Что с господином Близаром?
— Спит, — ответил беззаботно призрак и схватил Велюто за призрачный хвост.
Как обычно я подмела полы в зале и в кабинете, но спальня колдуна так и притягивала меня, и когда Близар не появился и после обеда, я решилась заглянуть к нему. Осторожно постучав в двери, я не услышала ответа. Зато появился Сияваршан. Повиснув между полом и потолком, он взирал на меня благодушно, но с усмешкой.
Я снова постучала, и Сияваршан сказал:
— Бесполезно, он не слышит.
— Он до сих пор спит? — удивилась я.
— Видишь ли, — пояснил призрак, — снежная магия — непростое умение. Оно отнимает много сил. Но не волнуйся, Бефаночка, наш колдун от этого не умрет.
— Хорошо, — пробормотала я, собираясь уйти.
А Сияваршан закончил:
— По-крайней мере, не должен.
Я остановилась, как вкопанная:
— Что не должен?!
— Умереть, — любезно объяснил он. — После первого раза никто обычно не умирает.