Госпожа леса
Шрифт:
Глава I
Неизвестная болезнь
Зима в этом году наступила рано. Деревья едва успели сбросить золотые одежды, как Белая Кудесница прошла по северным землям и раскрасила лес в серебро и лазурь. Заговорила птиц, спровадила в спячку косматых медведей и раздразнила волков… чудная затейница.
Элинэя любила студеную пору. Много разных чудес случалось в зиму.
Бывало, как выпадет первый снег и покроет белым мехом мохнатые лапы сосен и елей, из сугроба выберется Сверестень, начнет шалить, заводить деревенских жителей в чащу, путать тропинки и призывать
И все же с нечистью ведунья была в добрососедских отношениях. Нередко приглашала в свой дом и угощала сладкой кашей. В гостях у нее бывали и Сверестень, и грымза Сороха, и молодой Леший. Часами они проводили время за непринужденной беседой. И тем не менее в их делах свой нос она не совала. С чего ей, простой смертной, пусть и наделенной необычной силой, вмешиваться в то, что ее не касалось? Но вот когда забавы нечисти оборачивались бедой для простых людей, уж тогда Элинэя не могла остаться в стороне и всегда приходила на помощь несчастным. Людей, которые забредали в Сумеречный лес, обитель нечисти и колдовства, она оберегала. Уводила от заговоренного зверя и миража, и не пускала к Гиблой поляне, где, по слухам, обретались три злые ведьмы.
Но одно дело спасти ближнего от лесного духа и совсем другое уберечь себя от такого же человека… того, кто заправлял во всех северных землях — лорда Агнера Кэрдана.
С ним у юной Элинэи не заладилось с самого знакомства. С первой их встречи Агнер Кэрдан, правитель Севера и владелец замка Ивер, дал понять, что интересуется ведуньей, и интерес этот сугубо личный.
— Вот уж неугомонный, — качала головой старуха Ингерилья, жительница их деревни, — ему давно пора остепенится, найти благородную леди и жениться, а он, проныра, все на девок заглядывается.
Но похоже, неугомонный лорд не помышлял о женитьбе и наследниках. По глазам его, масленым, не трудно было догадаться, о чем мечтает, провожая Элинэю долгим взглядом. Да и письма его, и подарки служили лучшим тому доказательством.
Элинэе, которой только недавно исполнилось восемнадцать, подобное внимание претило. Кэрдан, который был намного старше ее, писал о своем желании видеть ведунью в родовом замке Ивер, — уступчивой и послушной.
«Мечтаю отоспаться на твоих золотых волосах…» — гласили строки последнего его послания. И ни слова о чувствах, помолвке и желании связать их судьбы в законном браке. Ничего из этого несносный лорд не предлагал, считая Элинэю недостойной его происхождения и благородной крови. Только временной утехой могла стать для него Элинэя. А подобной участи она для себя не хотела. Считала, что уж лучше провести жизнь в одиночестве, обретаясь в лесу, нежели принадлежать такому мужчине, как Агнер Кэрдан.
«Ни к чему упрямиться, — писал ей северный лорд, — согласишься, и я озолочу тебя. Ты ни в чем не будешь нуждаться».
Но Элинэю от подобной «чести» прямо воротило. Хотелось бы высказать ему все, что она о нем думает, но Элинэя благоразумно молчала. Ее воздыхатель был высокородным лордом, правителем северных земель и их заступником. Весь Сумеречный лес, что раскинулся меж реками Елагой и Воиком, и деревенька Яблоневый сад были его вотчиной, и судьбы людей, которые здесь жили, зависели от одного его слова.
— А давай, мы спустим на него Волка? — предложил Сверестень и указал глазами на покосившуюся дверь сруба.
За ней в глубоком сугробе дремал лютый зверь — огромный серый волк, заговоренный в лето ведьмами. Это страшное чудовище, как ни странно, не обижало Элинэю и проводило подле ее дома все свое свободное время.
С этим зверем ведунья всегда была добра и приветлива, кормила и подолгу разговаривала с ним. С Волком, на удивление, она чувствовала себя защищенной и порою ей казалось, что это не просто зверь.
— Ты же знаешь, я не причиняю вреда людям, — с упреком посмотрела на Сверестеня Элинэя.
Маленький проказник, сидевший за ее столом и пробовавший сладкую кашу на молоке и масле, скривился.
— Такой, как этот Кэрдан, заслужил зубов нашего Волка.
— Заслужил, или нет, — ответила Элинэя и поставила перед гостем плошку с орехами в меду, — не нам решать.
Сверестень схватил плошку с любимым угощением и пододвинул к себе. Поглядел с неодобрением на Элинэю и проворчал, подобно недовольному старцу:
— Добрая ты.
— Просто я никому не желаю зла, — ответила она и села на лавку напротив той, которую занимал нечистый.
Сегодня маленький Сверестень навестил ее с самого утра, и она показала ему новое письмо от Агнера Кэрдана. И подарок, который лорд передал с поверенным, — коралловые бусы, которые она вознамерилась вернуть. Подобное украшение считалось в северных краях невероятной редкостью, но Элинэе не было до этого никакого дела.
«Через семь дней прибуду в Яблоневый сад, — сообщал ей в новом послании Агнер Кэрдан, — и надеюсь увидеть тебя».
После такого Элинэя не могла не явиться на встречу. Слова Кэрдана походили не на просьбу влюбленного юноши, а на приказ господина.
— Вот бы свести его с Ларией, — неожиданно хохотнул Сверестень; Элинэя как-то рассказывала ему про эту несчастную, что давно и безответно была влюблена в Агнера Кэрдана, — той старой девой из деревни.
— Она не старая, — тут же отдернула ведунья.
— Но то, что она не красавица отрицать-то не станешь?
Сверестень хитро улыбнулся и блеснул крохотными глазками. Весь зеленый и сморщенный, с длинным скрюченным носом и черными глазками-бусинками, казался он забавным и безобидным, а ведь умел повелевать стихиями и призывать беду.
— У Ларии доброе сердце.
— Много б ты понимала, невинная душа. Мужчинам нет дела до женской доброты, они другое подмечают.
И ведь не поспоришь. Прав был Сверестень. Никто из деревенских мужчин в сторону Ларии и не глядел. Невзрачная, тощая, с волосами мышиного цвета. Ну, чем ей было завлечь мужчину, а уж тем более такого как Кэрдан?
— Конечно, можно было бы поколдовать над ней, — хихикнул нечистый.
— Нет, только не это, — взмолилась Элинэя.
Она слишком хорошо знала маленького проказника. Еще ни одна помощь, предложенная Сверестенем, не обходилась без переделки. За чтобы он не брался, ожидаемо все портил. И делал это, Элинэя не сомневалась, на зло.