Готика Белого Отребья
Шрифт:
– Я дою, дою!
– захныкала она, и стала доить до тех пор, пока последние капли не оказались в кувшине.
– А теперь пошли…
Камера проследила за здоровяком и девушкой через конюшню. На заднем плане, ниже по зеленому склону, виднелись какие-то деревянные строения. Что это было, фермерские строения? Конюшня? А нет, он, вроде, увидел шпиль церкви, но лишь мельком. В общем-то, была довольно большая территория, окружённая высоким сетчатым забором. Она казалась заброшенной, и изначально Писатель подумал, что именно туда и направятся участники фильма.
Но это было не так.
Вместо этого они свернули на дорожку, которая служила подъездной дорогой, ведущей к маленькому одноэтажному дому с кирпичным фасадом и провисшей крышей.
Писатель предположил, что дом был построен в 50-х годах. Запущенный газон перед домом говорил о том, что его давно не подстригали, но звук газонокосилки свидетельствовал о том, что работа над этим уже началась.
Толкая перед собой газонокосилку фирмы «Briggs & Stratton», к входной двери тащилась ещё одна бледно-белая обнаженная женщина. Единственное, что на ней было из одежды, так это только кроссовки. Грязные пряди темных волос свисали перед её лицом, болезненно бледная кожа блестела от пота. Она была ещё более тощая, чем женщина, несущая кувшин лошадиной спермы: у неё были лоскуты обвисшей кожи вместо грудей, втянутый живот и рёбра, торчащие, как жалюзи. Она медленно переставляла ноги, следуя за косилкой, даже не подняв глаза, когда группа, снимающая фильм, прошла мимо. Смотря на это действо, Писатель вспомнил Бодлеровского «Скелета-землероба» из «Цветов Зла»[47].
Камера последовала за толстяком и лошадницей в дом.
– Бля, чувак, - пожаловалась девушка.
– Не мог бы ты понести кувшин? Он, пиздец, какой тяжелый.
Камера переместилась на кувшин, наполненный до краев, и его похожему на яичный суп содержимому. Рука девушки, пытавшейся удержать его, была похожа на метлу, выкрашенную в белый цвет.
– Слишком тяжело, да?
– cказал здоровяк. – Тогда, я думаю, тебе стоит отхлебнуть, и сразу же станет легче нести.
Лицо девушки передернуло.
– Неее… ты… чё…
– Ты что, блядь, тупая? Сделай большой глоток на камеру.
– Да ты чё, рехнулся! Да ладно, чувак.
“Попай” уставился на нее сверху вниз.
– За такую дерзость я могу сломать тебе оби ноги, выволочь на улицу и заставить твою подружку покосить тебя.
– Он не шутит, милая, - cказал оператор за кадром.
– Я уже видел, как он вытворяет подобное дерьмо и даже хуже.
– Охххх, чувак…
Камера осветила её лицо с ввалившимися глазами. Девушка схватила кувшин обеими руками. Ее руки дрожали.
– Пупсик, если ты бросишь кувшин, я превращу тебя в четырёхчасовой снафф-фильм, и я удостоверюсь, что в тебе ещё теплится жизнь и сознание, когда брошу тебя в собачий загон. Клиенты платят хорошие деньги, чтобы посмотреть на такое.
Девушка надулась, по её щекам текли слёзы. Дрожащими руками она поднесла кувшин к губам, набрала полный рот и…
…проглотила.
– Умница! Вот это моя девочка, - одобрил здоровяк.
– Как насчёт ещё одного глотка на дорожку?
Девушка вытаращила глаза.
– Да ладно тебе!
– Лучше сделай это, милая, - посоветовал оператор.
– Что вообще смущает тебя? Конский спермяк не хуже же человеческого? А ты, поди, его не один галлон выпила.
– Блядь, да что за дерьмо же такое!
– oна прильнула губами к краю кувшина, снова набрала полный рот и проглотила…
– Круто. Вот видишь, оказывается, и ты на что-то годишься, - здоровяк взял кувшин из её рук.
– Ну же, пойдём, пора заканчивать это шоу уродов.
Оператор последовал за “Попаем” и ошеломлённой обнаженной девушкой по темному коридору.
Писатель, тоже ошеломлённый от увиденного, сумел наконец навести курсор на СТОП видеофайла, и щелкнуть по нему.
Он сидел за столом, застыв на месте, уставившись в экран. Он чувствовал себя так, словно только что прошёл милю в гору. Тишина, воцарившаяся после того, как он стал свидетелем адского разгула, была поистине золотом.
– Боже правый, Хейзел!
– дрогнул скрипучий голос в тишине.
– Ты слышала, что Митт Уоллер нашёл на Тик-Нек-Роуд?
– Нет, Джимми, - ответила миссис Говард.
– Надеюсь, это не было что-то плохое.
– Ой, там всё было очень плохо, - говоривший был мужчина лет пятидесяти, в рабочей одежде, которую носят в автомастерских. – Там, возле помойки в овраге, сразу за завалом возле хижины старого Джейка Мартина, он наткнулся на изуродованный труп девушки. Та девушка была голой, и мертвее моего "хозяйства".
Миссис Говард потрясённо прижала руку к груди.
– Ну, я надеюсь, это была не местная девушка.
– Слава Богу, нет, не местная, хоть за это мы можем быть благодарны, - oтветил мужчина. Он стоял, облокотившись на стойку регистрации.
– Похоже, она была наркоманка, худая, как скелет, да еще с татуировками.
Миссис Говард покачала головой.
– Вот сука. Эти поганые наркоманы так и прут сюда из своих больших городов, чтобы отравлять наших детей! Слава Богу, хоть мальчики Ларкинcы следят за порядком!
– Аминь.
– Джимми почесал лохматую голову.
– Самое жуткое было то, в каком состоянии ее нашли. Её проклятая шея была длиной в три фута.
Миссис Говард чуть не выронила кофе.
– Не может быть!
– Я сам видел, Хейзел. Как будто эта девчонка была куклой с шеей жирафа в ТРИ ЧЁРТОВЫХ ФУТА!
– Вот и правильно! Нечего этой погани тут делать, интересно, зачем мальчики Ларкинcы так сделали?
– Наверно, чтобы запугать всех этих нариков, - предположил Джимми. – О, я забыл же рассказать самое главное!
– Да? И что же?
Писатель был в пределах слышимости их разговора, и известие о мертвой девушке с трёхфутовой шеей шокировало его. Но что ещё за главная новость?