Готика Белого Отребья
Шрифт:
ДЖУЛИ И ДЖОРИ НАВСИГДА!
внутри грубой формы сердца.
Он не стал говорить ей о грамматической ошибке.
Странно,– подумал он.
– Слишком много пива и стрессa за один день,– решил он.
– О, я понимаю, - пробормотал он и почувствовал укол удивления, когда увидел, что она достала из шкафа. Это была коробка, как и несколько виденных им раньше, и на ней было написано: СИСТЕМА ХРАНЕНИЯ ПРОДУКТОВ “THERM-O-FRESH”.
– Я забыла ее здесь в прошлый раз. Bы - мой спаситель, - сказала она, и вдруг поцеловала его в губы.
– Большое вам спасибо!
– К вашим услугам…
Она направилась к двери, но остановилась, повернулась и медленно подошла к окну и заглянула сквозь занавески.
– Это хороший номер, тихий и уютный, но…
– Действительно, - заметил он.
– Вид оставляет желать лучшего.
– Клянусь, я видела огни там ночью. Неужели вы никогда не видите никаких огней?
Писатель нахмурился, услышав грамматическую катастрофу вопроса.
– Огни? Нет, боюсь, что нет. Какие ог...?
– Единственное, что мне не нравится в этой комнате, так это чёртово окно. Иногда я просыпалась поздно ночью и смотрeла в него. И я видела…
– Что?
– Ладно, неважно, что я видела, - и она бросилась - словно внезапно отвлекшись - к передней стене.
– A вот и мои сладенькие!
Странность этой последней встречи не произвела на Писателя никакого впечатления. Вместо этого его взгляд был прикован к телу Джули, чей силуэт теперь был отчетливо виден по тому, как она стояла между ним и ночником. Потрясающая грудь, прекрасные бёдра и пышный пучок лобковых волос.
Но… что она делает?
Она наклонилась, разглядывая что-то на стене, пятно от воды или что-то в этом роде. Потом, словно в замедленной съёмке, она поцеловала указательный палец и прижала его к пятну.
Это пиздец,– подумал Писатель. Прежде чем он успел спросить, зачем она сделала такой странный жест, она объявила:
– Большое спасибо, сэр! Пожалуй, мне пора. О, у меня сегодня был прекрасный день! Сначала я нашла на дороге конверт с пятьюстами баксами, а теперь ещё вернула свой “Therm-o-Fresh”! Доброй вам ночи!
– Вам… Вам тоже, - пробормотал Писатель, и девушка ушла.
Естественно, вы задались вопросом, что же это за «пятно» такое, собственно, как и Писатель. Он сразу же, как она вышла, подошёл и наклонился. Да, раньше он его не замечал, но почему? Что это за пятно на стене в захудалом старом отеле? Однако теперь его охватила интрига. Он прижал палец к отметине, слегка надавил на него и обнаружил, что поверхность «поддалась». А потом… Ой… она треснула и развалилась на мелкие кусочки. Конечно же, это был тонкий слой шпаклевки, грубо закрашенный под цвет стены. Но что там под ней?
Фотография Лавкрафта смотрела с ночного столика, как Писатель вытаскивает какую-то набивку, втиснутую в отверстие в стене. Эта дыра имела окружность больше, чем серебряный доллар, в то время как «начинка» оказалась не более чем скомканной салфеткой. Человеческая натура не оставила ему другого выбора, кроме как начать копать глубже.
В стене дыра, и в ней точно, что-то есть,– понял он, охваченный безудержным любопытством. Он разворотил приличный кусок стены… Подумаешь. Я заплачу за ущерб, я же миллионер! И всё же он задался вопросом, имеет ли эта дыра какое-то отношение к странному событию, когда сиськастая девушка извлекла абсурдный вакуумный запаковщик для пищи. Но… С чего бы ему удивляться этому?
Что-то ещё, казалось, застряло глубже в стене, и с небольшим усилием ему удалось вытащить это, используя две ручки «Bic» как палочки для китайской еды. При этом он вспомнил фильм Романа Полански «Арендатор», снятый по блестящему роману Роланда Топора. История показывала экзистенционального персонажа, по имени Трелковски, который нашёл в отверстии стены своей квартиры зуб археолога. Конечно, Писатель вряд ли ожидал найти зуб в этой стене, но вот то, что он нашёл…
Из отверстия он извлёк ещё одну пачку старых салфеток или бумажных полотенец, внутри была завёрнута одна из этих… ну, знаете, такие пластиковые капсулы, какие были в детстве, их ещё продавали в автоматах со жвачкой. Вы кладёте деньги, поворачиваете ручку и забираете эту штуковину. Ну, понимаете, такая пластиковая капсула, или пузырёк, или как там они, в общем, называются. B них ещё были игрушки: кольца, резиновые летучие мыши, куклы кьюпи и всякие подобные безделушки. Как раз один из таких пластиковых пузырей был тем, что Писатель держал сейчас в руках, хотя его содержимое не было различимо, потому что пузырёк был заполнен какой-то мутной жидкостью. Интересно, есть ли там игрушка? Я должен открыть его, чтобы узнать,– решил он.
Из-за неизвестной жидкости он решил открыть капсулу над раковиной в ванной, и это заняло у него некоторое время. Возможно, два полушария были склеены между собой? Он извивался и пыхтел, бормотал проклятия, а потом… Блядь! Kапсула, наконец, разделилась, и её содержимое вывалилось наружу. Жидкость пахла уксусом, но никакого уксуса, естественно, там не было и в помине. Hи один уксус, о котором он знал, не был непрозрачным черно-коричневым. Да, и там ещё кое-что выплеснулось (о чём уже догадался самый проницательный читатель), какая-то непонятная безделушка на первый взгляд.
Это была пара мумифицированных или «замаринованных» человеческих эмбрионов размером с лимскую фасолину.
Так, на сегодня, пожалуй, с меня хватит!
Как мог, аккуратно, он положил омерзительный приз обратно в пузырёк, завернул его и засунул обратно в стену. Эскиз Лавкрафта, казалось, контролировал эту задачу.
Я только что эксгумировал и снова похоронил двух мертвых эмбрионов в своей стене,– пояснил он себе, а затем подумал: - К чёрту всё это...