Грани лучшего мира. Том 2. Ветры перемен
Шрифт:
– Верно, это был он. Именно Нгахнаре развязал братоубийственную войну в первом поколении, стремясь получить в свое распоряжение всю жизнь. Все-таки это непередаваемое ощущение...
– главу Тайной канцелярии пробрала дрожь от полузабытого чувства, испытанного тысячелетия назад.
– В общем, наша страна раскололась на мелкие кусочки, а первейшие стали править обычными людьми и воевать против себе подобных.
– Что-то мне это напоминает, - съязвил комит колоний.
– Да уж, история циклична, - улыбнулся Шеклоз.
– Так или иначе, о втором поколении они на время забыли, а нам это было только на руку -
– Простите, позвольте спросить, - перебил его Аменир.
– Если вы жили столько много времени, то разве от вас не должно было народиться очередное третье поколение? Или, например, у первого могли рождаться все новые и новые представители второго. Это же логично...
Шеклоз сокрушенно покачал головой.
– Истинные поколения появлялись на свет лишь единожды. Возможно, это прихоти той субстанции, существование которой ты предположил. Остальные наши дети рождались обычными людьми, и как мы ни старались, они умирали от старости примерно в шестьдесят лет.
– Наверное, очень тяжело видеть смерть собственных детей...
– После десятого раза как-то привыкаешь, - жуткий оскал шпиона дал понять, что он и по поводу кончины первенца не шибко-то переживал.
– Чего, к сожалению, нельзя сказать по поводу гибели тех, с кем провел не одну сотню лет.
Мирей встал и с хрустом потянулся. От тоскливой истории про древний народ так и веяло откровенной ложью. То ли Шеклоз действительно многое не помнил, то ли о чем-то умалчивал, то ли все было просто слишком нереально, но комиту колоний этот рассказ уже порядком надоел.
– Переходи к тому, как ты всех предал, - зевнул Сил.
– А потом к финалу и своему плану. Мы, знаешь ли, не такие живучие, можем и от старости умереть к тому моменту, как ты закончишь...
– Да, что-то я увлекся сентиментальными воспоминаниями, - улыбка Шеклоза смягчилась до обычной хищной ухмылки.
– Нашей замкнутой общине второго поколения удавалось выживать все то время, скрываясь от междоусобиц и враждебного мира. Я к тому моменту стал ее главой, поэтому всячески боролся за выживание своего народа. Остатки оборванных жизней переливаются сильнее к тем древним, которые находятся ближе всего к убитому. И поэтому я был вынужден ходить на охоту в ближайшие поселения обычных людей. Нас было много, поэтому получали мы лишь жалкие крохи. Но я не сдавался.
Аменир вздрогнул от ужаса. Скольких же Мим загубил за свою невероятно долгую жизнь? Но ведь он делал это только ради того, чтобы его народ продолжил свое существование, такова природа первых поколений. Можно ли винить их за желание жить? Нет. А вот за то, что они продолжали жить столь кошмарной ценой - да.
– Мы были очень осторожны, - продолжил Шеклоз.
– Часто переезжали с места на место, не имели никакого сообщения с внешним миром и старались не привлекать лишнего внимания убийствами. Зачем мы это делали, если Нгахнаре уже мог жить вечно? Увы, мучительная жажда завладеть нашими жизнями не давала ему покоя. Он выследил нас, это было неизбежно. К счастью, будущий владыка первым обнаружил меня. Тогда я смог скрыться, но он шел по моему следу. А я продолжал путать его и уводить дальше от общины второго поколения, специально оставляя следы, чтобы дать своему народу шанс выжить.
– Какое благородство, - буркнул Мирей.
– Это так на тебя похоже.
Глава Тайной канцелярии ничуть не изменился в лице. Но присутствующие в зале сектанты почувствовали, с какой силой закружилась мрачная прохлада в воздухе, поднимая ураган гнева. Шеклоз говорил искренне, это его исповедь, первая за тысячи лет. Комит колоний посмеялся над ним, но Мит действительно стремился лишь к спасению тех, кого любил. Ведь тогда он был другим. Или точно таким же? Память, измученная слишком долгой жизнью, играла его воспоминаниями, а игрушки, успевшие надоесть за сотни лет, просто ломала и выбрасывала.
– Ваша правда, мастер Мирей, - вежливо кивнул головой Шеклоз.
– Так или иначе, Нгахнаре поймал меня. Погоня, длившаяся десятилетия, порядком надоела ему, поэтому он предложил мне сделку. Жизни всех представителей второго поколения в обмен на мою собственную.
– И ты, весь из себя высоконравственный и самоотверженный, согласился, - усмехнулся Мирей.
– Все верно, - легкая полуулыбка сползла с лица шпиона.
– Рано или поздно мой народ все равно вымер бы, это было лишь вопросом времени. Нгахнаре нашел бы нас. А так хотя бы у меня появился шанс выжить...
Шеклзамхе уже тогда понимал, что время его поколения прошло, и до сих пор своего мнения нисколько не переменил. Настала эра людей, но они ведь так глупы, жестоки и несчастны. По их вине цивилизации гибли одна за другой, а человечество раз за разом впадало в первобытную дикость. И Шеклзамхе захотел это изменить. Чем он руководствовался - прихотью скучающего долгожителя или то были лишь черты его характера? Неважно. Он мог создать лучший мир, благо у него имелось предостаточно времени.
– Погоди, а как вы вообще умирали, если вы бессмертные?
– комит колоний подозрительно приподнял бровь.
– Тебя ведь даже не убило смертоносное касание Мертвой Руки, в отличие от той кучки праха за дверью. Что, кстати, тоже очень странно...
– Не убило. Не знаю почему. Но я точно не бессмертный и никогда им не был. Просто очень долго живу за счет чужих оборванных жизней. К сожалению, мне почти ничего не вспомнить о своей природе. Может быть, я даже никогда ее и не понимал. Однако могу уверенно сказать, что я чувствую боль, голод и жажду, из моих ран течет кровь и меня можно убить точно так же, как обычного человека.
– Так чего же вы просто не убили Нгахнаре? Зарезал бы его ночью, например. Или собрались бы всей толпой и утыкали его стрелами.
– Я не помню, - Шеклоз пожал плечами.
– Видимо, мы почему-то не могли так поступить.
Ачек вскочил со своего места, едва не опрокинув тяжелый стул. Он хмуро посмотрел на двух последних комитов и медленно произнес, роняя на пол тяжелые слова:
– Кощунство. Багрово-черный владыка Нгахнаре есть само воплощение смерти. Ничто не способно убить его, наш господин вечен и совершенен как единственная возможная в жизни истина, которую он дарует людям.
– Ага, проповеди сектанта нам еще не хватало, - проворчал Мирей.
– А каково осознавать, что ваш божок оказался простым долгожителем? Кстати, где он сейчас?