Грани Обсидиана
Шрифт:
А может, Волки попросту не любят… Лисиц?
Бэрин пришел в сумерках. Забросил в дом тушку зайца. Спросил традиционно:
— Как тут у вас?
— Хорошо, — так же привычно ответила я. Против сложившегося в последнее время обыкновения, Бэрин не ушел болтать с Бертой. Прислонился рядом со мной к стене. Я покосилась: смотрит в усыпанное звездами небо.
— Бэрин…
— Что?
— Ты можешь посоветовать… куда нам с Рыжиком податься?
Он помолчал.
— Ну, до этого еще далеко, когда еще мальчишка выздоровеет и окрепнет!
— Но подскажешь? —
— А ты не хочешь… — Бэрин не сводил глаз с неба. — Не хочешь остаться… здесь?
— Здесь? В этом доме?
— Тебе же здесь понравилось?
Конечно. Я даже полюбила этот дом. Но остаться здесь… в стране Волков… Я поежилась.
Бэрин опустил на меня взгляд.
— Нет?
— Да. Но… ваш лорд… и остальные… они же будут против? И еще я боюсь…
Я хотела сказать: за Рыжика, ведь не все так дружелюбны и терпеливы, как…
— Нас, Волков? — спросил Бэрин.
— Да…
— И меня?
— Только не тебя!
Лишь выпалив это, я поняла, что это правда — я видела Бэрина в обоих обличьях, и ни разу он не причинил мне вреда. Даже когда я этого заслужила, тогда, с рукавицами…
Бэрин то ли выдохнул, то ли коротко засмеялся и присел рядом на корточки.
— Рад это слышать!
— Я за Рыжика боюсь. Вдруг кто его обидит… Даже если ваш лорд прикажет его не трогать…
Бэрин помолчал.
— Не могу поклясться, что такого не случится. Нужно время, чтобы привыкнуть. Кроме нас, есть еще и люди, хотя они держатся в стороне от этого леса, его называют Волчьим.
Не зря называют. Я представила, как мы живем здесь с Рыжиком: в теплом надежном доме, лес и озеро под боком. И — никакого Зихарда! Из замка иногда будут приезжать Дэвин или Берта… и, может…
Бэрин словно подслушал мои мысли:
— В детстве мы с Фэрлином частенько удирали сюда на несколько дней. Мне всегда тут нравилось.
— Ты можешь и сейчас… удирать.
Бэрин повернул голову и посмотрел на меня. Смотрел молча и долго: я уже начала беспокоиться, не сказала ли я что-то неприятное, кто их, Волков, разберет.
— А могу я остаться сразу?
Конечно, да, места всем хватит, что спрашивать, ведь на самом деле это не мой дом, а их дом…
Бэрин прервал меня, решительно взяв мою руку в свои горячие ладони.
— Давай так: ты хочешь, чтобы я здесь, с тобой, остался?
Пальцы его были жесткими, но гладили мою ладонь осторожно и нежно… У меня бы, наверное, ослабели колени… если б я уже не сидела.
— А ты? — пробормотала я. — Ты хочешь?
Бэрин рассмеялся.
— Хочу ли я? Ты шутишь!
— Ну ты… не… даже не смотришь, я тебе совсем не нравлюсь, да?
Он хрипло рассмеялся и притянул меня к себе.
— Да я просто не могу на тебя смотреть спокойно! Знаю, как ты нас боишься…
— Тебя я не боюсь! — повторила я.
— Точно? — Бэрин выдохнул горячо мне в губы: — Точно-точно?..
…Мы оба вздрогнули, когда над нашими головами раздался недовольный голос Берты:
— Ну вот что,
Бэрин засмеялся, потянул меня за руку, заставляя подняться.
— Берта права! Пора нам кое-что выяснить. И чем быстрее, тем лучше.
Рыжий выздоравливал, хотя только и делал, что спал. Зато Лисса… Вдруг начала сторониться, держалась настороженно, точно боялась, что он на нее немедленно набросится. Поэтому Бэрин лишний раз даже и смотреть опасался, и заговаривать — тоже. Тяжеловато приходилось: ведь именно из-за нее он и остался, несмотря на недовольство брата. Странно, что тот еще не отозвал его со срочным поручением; ну сколько раз можно ослушаться своего лорда? Бэрин даже и думать боялся, что могла наговорить Фэрлину Инта. Может, о его бешеной любви к рыженькой? Ерунда какая — просто он хочет убедиться, что у Лиссы все будет в порядке, ведь кто-то же должен, в конце концов, позаботиться о несчастной девчонке? Ну а еще… он никак не мог изгнать из головы воспоминания о ее прикосновениях, о робких поцелуях, отзывчивом нежном теле… о том, как хороша лисица, несущаяся в лунном свете… не менее прекрасна, чем обнаженная Лисса…
Лисса сидела у порога, точно его мыслями вызванная. Глядела. Не глаза — лунные озера… Как тут мимо пройдешь? Он и остановился. А девчонка вдруг начала говорить о том, куда им податься с Рыжиком. Вот чем ее голова забита — как бы побыстрее и подальше от них убраться! А он, дурак, размечтался! Ну не то чтобы размечтался, просто обидно, что она все еще его боится…
Оказывается — нет. И руку не отняла, и на поцелуи ответила. Оказывается, ждала, пока он к ней подойдет — а он только зря время терял, подальше держался. Оказывается, давно надо было поближе. Еще ближе. Еще…
Рассерженная Берта прервала их стремительное сближение. Охладила. Погнала от дома прочь. И впрямь он что-то соображать перестал. Кажется, окончательно. Надо им во всем разобраться.
И как можно скорее!
Он взял Лиссу за руку и повел к озеру.
Бэрин целовал меня снова — крепко и долго. Руки проникали под одежду — гладили, трогали. Дразнили… Снимали с меня платье осторожно, точно Бэрин боялся, что я убегу — куда, я еле на ногах стояла; даже качнулась, когда он отстранился. Одежду с себя он сорвал куда быстрее. Положил мою ладонь себе на грудь. Его трясло, как в лихорадке, сердце под моей рукой билось тяжко и быстро.
— Боишься?
Я скользнула взглядом вдоль его тела и отвернулась. Этого было достаточно, чтобы я мгновенно леденела и вся сжималась от предчувствия боли. Бэрин вздохнул, поднял голову, точно призывая на помощь луну. Неожиданно отпустил меня и лег на спину, раскинув сильные руки. Сказал, глядя на меня снизу:
— Не бойся. Делай все, что захочешь. Я тебя не трону.
Что захочу? Сейчас я хотела одного: забрать платье и убежать от него подальше. Негромкое:
— Лисса, не уходи.