Гражданин галактики. Между планетами

Хайнлайн Роберт Энсон

– Неужто я сижу здесь только, чтобы собирать сплетни?

– Хмм… – Он повернулся к напарнику. – Родж, пройдись внутрь и не забудь заглянуть к каторжникам в туалет. Я присмотрю за улицей.

– О' кей, серж.

Когда напарник скрылся, старший полицейский повернулся к гадалке.

– Плохи дела, Тетушка. Кто бы мог представить, что старый Баслим, этот калека, шпионил против Саргона?

– И в самом деле, кто? – Она наклонилась вперед. – Это правда, что он умер от страха, прежде чем они его укоротили?

– Он знал,

что его ждет, и у него был с собой яд. Но он скончался еще до того, как его вытащили из норы. Капитан был просто в ярости.

– Если он был уже мертв, зачем же его укорачивали?

– Ну-ну, Тетушка, закон надо соблюдать. Хотя это не та работа, что доставляет удовольствие. – Сержант вздохнул. – Грустно жить на этом свете, Тетушка. Как подумаю об этом бедном мальчишке, которого запутал старый мошенник… а теперь и комендант и капитан, оба хотят задать парню вопросы, на которые они предполагали получить ответы у старика.

– Что они хотят узнать?

– Ничего особенного. – Сержант поковырял грязь концом своей дубинки. – Но будь я на месте этого мальчишки и знай я, что старик мертв и у меня нет ответов на трудные вопросы, я бы был уже далеко отсюда. Я бы пристроился на какую-нибудь ферму подальше от города, хозяину которой нужны крепкие руки и которого не волнует, что делается в городе. Но поскольку я не он, то, как только увижу его, то арестую его и представлю капитану.

– Наверно, в эту минуту он в самом деле сидит где-то между грядок и трясется от страха.

– Возможно. Но это лучше, чем держать свою голову под мышкой. – Сержант еще раз оглядел улицу и крикнул: – Все в порядке, Родж. Кончай свои дела. – Двинувшись, он еще бросил взгляд на Торби и сказал:

– Спокойной ночи, Тетушка. Если увидишь его, кликни нас.

– Так и сделаю. Да здравствует Саргон.

– Да здравствует.

Пока полиция медленно удалялась, Торби, стараясь скрыть дрожь, продолжал делать вид, что занят делом. Посетители повалили из кабаре, и Тетушка затянула свой речитатив, обещая счастье, удачу и хорошие виды на будущее – естественно, не даром. Торби спускался, таща за собой корзинку с буквами, и собирался было уже войти в кабаре, как чья-то рука схватила его за лодыжку.

– А ты что здесь делаешь?

Торби похолодел, но затем сообразил, что это был всего лишь швейцар, разгневанный изменением вывески. Не глядя вниз, Торби сказал:

– В чем я ошибся? Вы платите мне за то, чтобы я менял эту мигалку.

– Я плачу?

– Ну ясно. Вы мне сказали… – Торби посмотрел вниз, изобразил изумление и сказал. – Это были не вы.

– Конечно, не я. Слезай оттуда.

– Не могу. Вы меня держите за ногу.

Человек отпустил его и отступил на шаг, чтобы Торби мог спуститься.

– Понятия не имею, что за идиот сказал тебе… – Он поперхнулся, как только лицо Торби оказалось на свету. – Эй, да это же тот нищий мальчишка!

Мужчина попытался схватить его, но Торби бросился бежать. Он

нырял между прохожими, а за его спиной раздавались крики: – Патруль! Патруль! Полиция! – Он снова оказался в темном дворе и, подгоняемый мощным выбросом адреналина в кровь, взлетел по трубе, словно это был ровный тротуар. И пока за ним не осталась дюжина крыш, он не остановился.

Наконец, присев, он прислонился к каминной трубе, перевел дыхание и попытался собраться с мыслями.

Папа мертв. Этого не могло быть, но так оно и есть. Старый Подди не говорил бы, не знай он всего доподлинно. И вот… и вот в эту минуту голова папы нанизана на кол, что стоит под пилоном, рядом с головами других несчастных. В мгновенном озарении Торби увидел эту ужасную картину и забился в рыданиях.

Прошло много времени, прежде чем он поднял голову, вытер лицо кулаками и выпрямился.

Значит, папа мертв. Ладно. Что же ему теперь делать?

Во всяком случае, папа обругал бы его за такие вопросы. Торби почувствовал гордость с примесью горечи. Папа был и остался самым умным: они выследили его, но, в конце концов, папа посмеялся над ними.

И все же, что ему сейчас делать?

Тетушка Сингхем предупредила его, что надо скрываться. Подди откровенно, как всегда, добавил, что надо выбираться из города. Хороший совет – и если бы он мог последовать ему, то еще до рассвета исчез бы из города. Папа учил его, что не стоит сидеть и ждать ищеек, а лучше самому ввязываться в драку, но Торби больше ничего не может сделать для папы, потому что он мертв – ТАК ЧТО ДЕРЖИСЬ!

«КОГДА Я БУДУ МЕРТВ, ТЫ НАЙДЕШЬ ЧЕЛОВЕКА И ПЕРЕДАШЬ ЕМУ ПОСЛАНИЕ. МОГУ ЛИ ПОЛОЖИТЬСЯ НА ТЕБЯ? ТЫ НЕ РАСТЕРЯЕШЬСЯ, НЕ ЗАБУДЕШЬ ЕГО?»

Да, папа, ты можешь положиться на меня! Я не забуду – я все сделаю! Торби приободрился в первый раз с того времени, как пришел в разрушенный дом; космический корабль «Сису» стоит в порту, его шкипер в списке, что ему дал папа. «ПЕРВОМУ ЖЕ, КОГО ТЫ УВИДИШЬ» – вот что ему сказал папа. Я ничего не перепутаю, папа; я все помню. Я все сделаю, папа, я все сделаю! Со страстной надеждой Торби решил, что это послание было последним, самым важным известием, которое папа должен был передать – ведь они сказали, что он был шпионом. Отлично, он поможет папе завершить дело. Я сделаю это, папа!

Торби не испытывал никаких угрызений совести относительно того «преступления», которое он должен был совершить; насильственно превращенный в раба, он не чувствовал ни малейшей преданности Саргону, и Баслим никогда не старался внушить ее ему. Самое сильное чувство, которое он испытывал по отношению к Саргону, был суеверный страх, но даже и он исчез перед яростным желанием мести. Он не боялся ни полиции, ни самого Саргона; просто он хотел как можно дольше держаться подальше от них, чтобы исполнить повеление Баслима. А потом… ну что ж, если они схватят его, он успеет сделать свое дело прежде, чем его укоротят.