Грехи отцов

Зверев Сергей Иванович

Он протянул контролеру деньги, получил билет и направился в тамбур, точно боялся проехать свою остановку, хоть езды до нее оставалось еще минут десять. И тут через окошко в двери над сцепкой заметил в соседнем вагоне двух полицейских. Они быстро шли по проходу, разглядывали пассажиров и очень торопились при этом. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие – полицаи не походили на обычный патруль, они явно кого-то искали. Прочесали вагон за полминуты и уже стояли в соседнем тамбуре, переговаривались за дверью, но грохот колес заглушал их слова. Егор быстро пошел обратно, догнал контролеров в соседнем вагоне и обернулся, прежде чем закрыть за собой дверь – полицаи шли следом. Оба высокие, серьезные, в

новенькой форме, при дубинках и оружии, они ретиво топали следом, и Егор тоже заторопился, чувствуя, что эти ребята не так просто здесь ошиваются. «По твою душу», – от одной мысли стало жарко, но Егор справился с собой, прикидывая, где его могли отследить. Получалось, что на вокзале – ни на Валовой, ни раньше слежки он за собой не видел. Егор пошел через вагон, где в конце столпились и «зайцы» со всей электрички, и контролеры, и охранник. Они переругивались друг с другом, контролеры требовали денег за проезд, «зайцы» помалкивали и организованно кучковались у дверей, готовясь выскочить на ближайшей станции и по перрону перебежать в хвост поезда. Контролеры тоже были не лыком шиты, охранник с крепкой серьезной тетенькой двинули обратно и столкнулись с Егором.

– Ваш билет, – мигом среагировала женщина, Егор предъявил ей проездной документ и повернулся боком, пропуская ее.

– Присядьте, – та, точно любезная хозяйка, показала Егору на свободную лавку, – вы же оплатили…

– Спасибо, я выхожу. – Егор шагнул вбок, и тут над ухом раздалось:

– Ваши документы, пожалуйста.

Оба полицая были уже здесь, стояли, преградив дорогу, тот, что справа, улыбался, его напарник рожу держал кирпичом. Егор мигом оглядел их – оба крепкие, спокойные, держатся настороже и при первой же промашке с его стороны уложат лицом в пол.

– Пожалуйста, – Егор протянул тому, что справа, свой билет, – вот, посмотрите. Я оплатил проезд.

Дурковал и при этом улыбался как мог дружелюбно, а сам поглядывал в окно. Электричка пролетела еще одну небольшую станцию и теперь мчалась через поле, и за ним уже поблескивали позолотой купола того самого монастыря.

– Документы, – не поморщившись, среагировал юноша с нашивками сержанта, – паспорт, в смысле. Паспорт ваш предъявите.

Паспорт и деньги остались в «Астре», где ждала Вика, лежали, завернутые в куртку на верхней полке шкафа. Егор улыбнулся еще шире и отступил к набитому «зайцами» тамбуру, прикрываясь оторопевшей контролершей, но сержант ловко оттеснил ее к окну и оказался рядом с Егором.

– Документы, – так же спокойно повторил он, но в голосе появилась угроза: полицай сообразил, что предъявить Егору нечего.

– Пройдемте, – последовало логическое продолжение диалога, сержант аккуратно взял Егора под руку и подтолкнул вперед. На них глазели пассажиры и осмелевшие «зайцы», они высунулись из тамбура и негромко переговаривались между собой, причем Егор разобрал несколько слов: облава и наркотики. Может, со стороны все так и выглядело, контролерша с ужасом смотрела на Егора, охранник поглядывал исподлобья, второй полицай осмотрел Егора с ног до головы и потопал впереди процессии. Прошли полвагона, электричка сбросила скорость, загудела, миновала переезд – до станции оставалось минут пять езды. Полицай впереди притормозил, схватился за спинки сидений, тот, что шел сзади, говорил по мобильнику.

– Он, точно. Машину давайте.

Электричка выехала на мост, ждать больше нельзя. Егор пошатнулся, точно равновесие потерял, пригнулся и с разворота снизу вверх врезал сержанту локтем в челюсть. Тот завалился навзничь, Егор уперся ладонями в спинки сидений и ногами врезал второму полицаю по спине. Тот грохнулся на колени, Егор рухнул ему на спину, прижал коленом промеж лопаток и дернул за волосы:

– Кто меня искал? Кто,

сам лучше скажи, мне терять нечего!

Подействовало, и полицай проговорил сквозь зубы:

– Ориентировка на тебя, триста восемнадцатая, нападение на сотрудника полиции. На вокзале тебя камера зафиксировала, нас на задержание отправили.

Егор отпустил полицая и рванул в тамбур под крики пассажиров. Дернул дверь, проскочил над сцепкой и помчался дальше, не обращая внимания на удивленных людей, в голове крутилось одно – надо уйти, смыться любой ценой, добраться до монастыря, а там трава не расти… Если Чурсин там, то эти дни забудутся, как страшный сон, если нет, то… То об этом лучше пока не думать, не до того.

Егор промчался через второй вагон, третий, электричка миновала мост и въехала на обрыв, за ним открывался чудный вид и на сам монастырь с позолоченным куполом над главным храмом, и на сосновый бор над бездной, по ее дну петляло шоссе, битком забитое машинами в любое время дня и ночи. Электричка уже грохотала по насыпи, наддала еще, и тут раздался жуткий, рвущий нервы скрежет, визг на грани ультразвука, вагоны грохнули друг о друга, и состав остановился. С полок полетели сумки, баулы, кто-то упал, кто-то перелетел на соседей, что сидели впереди, кого-то выкинуло в проход. С визгом колбасой пролетела под сиденьями толстая рыжая такса, зацепилась поводком за что-то и жалобно заверещала. Егор был уже в тамбуре и чудом удержался на ногах, его отшвырнуло к стенке, он впечатался спиной в тонкую металлическую дверь с такой силой, что створка погнулась.

«Стоп-кран». Егор заглянул в вагон. Электричка еще катилась по инерции, народ приходил в себя, подбирал вещи, а полная пожилая женщина вытаскивала из-под сидений перепуганную насмерть таксу и на все лады крыла машинистов, но те тут были ни при чем. В конце вагона показались полицаи, они кое-как продрались вдвоем через дверь и бежали по проходу. Сержант с разбитой в кровь губой первым заметил Егора, выдрал из кобуры табельный ствол и заорал во всю глотку:

– Стой, или я стрелять буду!

В ответ Егор с двух рук показал ему жест, издревле означавший оскорбление чести и человеческого достоинства. Стрелять он будет, как же, в переполненном вагоне. Ага, давай, пальни, потом от тебя рожки да ножки останутся. Полицай ход мыслей Егора уловил, набычился и дернул по вагону под крики только-только успокоившихся пассажиров и налетел на таксу, благополучно извлеченную из-под лавки. Псина заверещала с новой силой, ее хозяйка грузно села на пол, намертво загородив проход, полицаи пометались, и второй сообразил, полез через сиденья. Егор ждать их не стал, разжал створки дверей, и тут электричка дернулась с места. Красивого прыжка не получилось, Егор боком вывалился из вагона, врезался во что-то плечом, щеку обожгло так, точно кипятком плеснули. Егор прижал локти к бокам, придерживая кобуру со «стечкиным», и скатился по щебенке вниз, вскочил, отбежал подальше. И вторично оскорбил честь и достоинство полицаев, что прилипли к окну тамбура – электричка медленно проползала мимо.

– Что, взяли? – проорал Егор, сбежал на тропинку, что вилась у подножия насыпи, и побежал через крапиву. Потом, когда дыхалка сбилась, а шум поездов стал глуше, остановился, оглядел себя – джинсы на колене порваны, висят лохмотьями, карман у куртки оторвался и пропал, ботинки в грязи, плечо болит, а лицо все мокрое. В крови, как оказалось – Егор прижал ладонь к щеке, потом вытер пальцы о штанину. Рана саднила, ныла, но сейчас было не до нее, время поджимало: полицаи уже подняли на ноги всех своих, скоро начнется облава, надо сматываться. И Егор побежал по тропинке, которая вывела в лесок и дальше шла к сосновому бору, где меж янтарных стволов поблескивало самоварное золото монастырских куполов.