Грошик для Лори.
Шрифт:
Чудовище взревело. Шест в руках человека мерцал холодным синим блеском. В руках неизвестного он вращался как живой, осыпая нежить градом ударов.
Человек был в длинном черном плаще с капюшоном, что не мешало ему двигаться с легкостью и какой-то особенной танцующей грацией.
От ударов шестом, на черном теле чудовища проступили серебристые дорожки, из которых засочилась черная кровь. Зверь не сдавался, дико рычал, изворачивался, нападал. Но его противник был на шаг впереди, предугадывая любой замысел нежити.
Человек изматывал зверя и, наконец, взметнулся вверх колесом
Незнакомец крутанул шестом и победно ударил его основанием оземь. Что-то прошептал низким сиплым голосом. Провел рукой вдоль стены. От слов заклинания, черная слизь вспыхнула и опала серым пеплом. Только кое-где на стене остались черные точки гари. Человек на секунду застыл, прислушиваясь к тишине, сделал два шага, и исчез, будто вошел в невидимую дверь.
Дети несколько минут сидели не шевелясь. Первым из засады выбрался Марек, за ним Йофка. Ребята подошли к стене. Было слышно, как внутри конюшни тревожно бьют копытами лошади. Марек принюхался и осторожно содрал крупинку гари. Растер ее между пальцев.
Йофка присел на корточки и склонился над пеплом, опавшим со стены ровным рядом.
– Марек, ты у нас образованный эльдор. Не подскажешь, что это здесь было?
– голос Йофки тихо дрожал.
– Не знаю, Йофан, - мрачно ответил Марек.
За их спинами раздался тонкий протяжный писк, а потом громогласный рев Йозика.
– Самокат, он угрохал мой самокат. Скотина!
– Мальчишка подлетел к стене и остервенело пнул по ней ногой.
– Мало он тебя убил. Я бы тебя еще в порошок стер!
– Да куда уж мельче, - хмуро усмехнулся Марек, поддев ногой кучку пепла.
ГЛАВА 4
Мост назывался Рябиновым - у его основания, словно стражи на дворцовой площади, стояли чугунные деревца с фонариками - рябиновыми гроздьями. В густых чугунных ветках сидели мелкие чугунные птахи, а по тяжелому черному стволу ползли крошечные чугунные гусеницы. Старые мастера еще и не такое умели.
Мост висел над каналом ажурной дугой. Ребята пробежались по нему и остановились на середине. Ленц перегнулся на перилах, уставился в мутную воду.
Лори огляделась.
За мостом начинался район Кленовая Заводь - место старых усадеб, где каждый дом носил свое имя, где считалось нормальным разводить коз и овец, вставать с рассветом, а вечером, в беседке, укрытой виноградной лозой, пить чай с вареньем.
Дети перешли мост и двинулись по брусчатке каштановой аллеи. За ней раскинулась площадь Клотильды, берегини лесной и домашней живности. Ленц и Лори пересекли ее, обошли храм и статую Клотильды, высеченную в камне, и свернули на тихую улицу с аккуратными домиками.
Вилла "Гортензия" стояла на развилке, где дорожка сворачивала к старым мельницам.
– Птички мои, - обняла она детей и повела в дом. В гостиной стоял аромат роз и гортензий. Тетушка обожала эти цветы. На столе уже были разложены тарелки.
– В ваших академиях вас скоро голодом заморят. Мила, - кивнула она служанке, и та подала маленькие котлетки из телятины под брусничным соусом. На гарнир - аджастанский рис.
– Мила, ты свободна, можешь идти домой, - отпустила она служанку. Когда девушка вышла из комнаты, Ленц склонился над столом и спросил:
– Теть, ты сказала, что...
– Тссс...
– Агата элегантно вытянула пальчик и приложила его к губам. Заговорила она только тогда, когда увидела из окна уходящую служанку. Разлила чай и открыла большую коробку конфет.
– Крефорские. Из кондитерской почтенного Маркуса Пальма. Точно такие же он отправляет во дворец. Не смейтесь, - сердито встряхнула головой Агата. Племянники тихонько прыснули, зная почтительное отношение тети ко всему столичному.
– Не верите? Посмотрите на фирменную печать - рядом с ней герб. Это значит, что конфеты господина Пальма пользуются доверием королевской семьи.
– Да, ладно, теть, мы верим.
– Мы сейчас съедим всю коробку.
– Мне не жалко, - махнула пальчиками Агата и задумчиво посмотрела на племянников.
– А пока вы их едите, я вам что-то покажу. Посидите минутку.
Она легко встала со стола и вышла из гостиной. Когда вернулась, у нее в руках была книга.
– Это старый глимуар, ему не меньше трехсот лет, - Агата открыла заложенную страницу и посмотрела на детей. Потом задумалась, не зная с чего начать.
– Пришло время для этого разговора.
Дети отодвинули чашки. Агата пригладила открытую страничку и прочитала заглавие.
– Фереи.
Снова бросила взгляд на детей, и продолжила.
– Основа силы не в ведьмачестве, а волшебстве. Сила его питающая - в звездах, а помыслы в одиночестве. Фереи непокорен, разобщен с миром, не признает адептов, как и не признает кумиров. Дружен с потусторонними духами. Он их различает. Но путь выбирает только сам. Иногда устает, когда затухают звезды, и тогда появляется Шаурлель - тот, кто его очаровывает...
Тетя замолчала. Ленц и Лори вытянули лица и уставились на Агату.
– Абракадабра?
– Усмехнулась она и кивнула, соглашаясь.
– Я долгие годы тоже думала, что абракадабра.
– Пока что-то не случилось?
– Догадался Ленц.
Агата прикусила губу, что-то вспоминая.
– Пока не ослушалась матушку, - тетушка показала свою цепочку на шее.
– В нашем роду их носят все. Все до единого, вы знаете это. Со дня рождения и до самой смерти.
Дети непроизвольно дотронулись до своих цепочек, сплетенных особым узором. Звенья были скручены тончайшей спиралью из четырех металлов - золота, аджастанской стали и сплава серебра и лирийской горной меди.