Грошик для Лори.
Шрифт:
Главной приметой особняка времен короля Альконса, были красные башенки - восемь миниатюрных строений, выложенных панцирями улиток с Красногорских озер.
Со временем необычная отделка побледнела, потеряла яркость. Но, образовавшийся под солнцем нежный розовый оттенок с примесью оливок, добавил изящества и подчеркнул красоту всего старинного особняка, его вычурных консолей, лепнины и колонн по фасаду.
Здание, восемьдесят лет назад подаренное королем Альконсом магистрату Беннедбуга, было отдано под женскую гимназию,
Валанталь поднялся на чердачный этаж, откуда был вход в его кабинет, и достал ключ от двери. Открыл ее, вошел внутрь. Огляделся.
– Отлично, - пробурчал он и бросил на столик кожаную сумку.
– То, что надо.
Комнатка Валанталя, которую ему выделил директор Пио, была трех шагов от стены до стены. Стандарт для всех восьми башенных комнат. Но это совершенно не умаляло их достоинств и популярности среди учителей гимназии. Получить кабинет в одной из башенок считалось престижным.
Мужчина открыл створку окна, выходящего во двор. Сел на табурет и пошарил в сумке. Вытащил из нее тетрадь в серой кожаной обложке, а из внутреннего кармана камзола карандаш.
Открыв тетрадь на чистой странице, Валанталь начал чертить схему. Через несколько минут она превратилась в общую картинку улиц, площадей, квадратов, обозначающих дома. И если бы кто-то сейчас взглянул на этот чертеж - тот, кто хорошо знал Беннедбуг, то наверняка узнал бы район Императорской площади и прилегающие к ней территории. Схема была скупой, но узнаваемой.
Но во всем этом была одна странность. Линии, пунктиры, квадраты, значки - все, что было нарисовано единственным карандашом в руке Валанталя, меняло цвет, окрашивая обозначения в красные тона. И чем ближе к определенному месту, тем ярче становились линии. Когда Валанталь нарисовал последний квадрат на листке тетради, он оказался самым ярким местом всей схемы.
Была еще одна странность, которая удивила бы того, кто наблюдал за ним - глаза человека были закрыты. Закончив, Валанталь посидел несколько секунд без движения, и только потом открыл глаза и отложил карандаш.
Маленький квадрат, обозначающий дом, горел красными линиями. Учитель понимающе ухмыльнулся. Потер пальцем переносицу и глубоко вздохнул.
За окном раздался мальчишеский свист. Вслед ему захлопали крылья слетающихся птиц. Учитель выглянул в окно и увидел паренька, лет четырнадцати-пятнадцати, бросающего голубям крошки. Валанталь пригляделся к мальчишке. В его лице было что-то знакомое.
Раздался стук массивной входной двери в здание, и оттуда, вприпрыжку, выбежали ученицы младших классов. Вслед за ними вышли девочки постарше. Они уже не махали своими сумками, как ветряные мельницы крыльями. Шли степенно, с прямыми спинами и ровным шагом, поставленным в танцевальном зале госпожи Илании.
От небольшой группки учениц оторвалась одна девочка и подбежала к пареньку. Они перекинулись парой слов и двинулись вместе к воротам. Валанталь взволнованно
______
Открытая галерея на Рубиновой площади, перед Королевским оперным театром, изогнулась дугой. Сквозь аркаду из мраморных колонн пробивалось солнце. Тени от колонн с каждым часом росли, и превращались в причудливые лучи - остролисты.
Марек, внутри галереи, разогнал самокат и понеся по гладкой дорожке. За ним на таких же досках с колесиками и опорными стойками для рук, летели два пацана. Один из них заливисто свистел, другой вырвался вперед и уже догонял Марека.
– Маркус, сворачивай, не дури.
Впереди зачернела перекопанная проплешина. Из нее торчали углы разломанной плитки, куски опор, вперемешку с землей и глиной. Марек сильно оттолкнулся, еще раз, и ближе к краю дорожки с развороченным участком, резко потянул на вираж, взлетев над проплешиной.
Колеса гулко ударились о плитку на другой стороне. Заднее колесо пошло юзом, самокат завилял. Марек на скорости успел выровнять руль в опасной близости от колонны, едва не задев ее левым бортом. Мальчишки, ехавшие за ним, благоразумно свернули с аркады и выехали на площадь.
– Ты сбрендил?
– Мальчишка лет двенадцати, в холщевых бриджах и серой рубахе-матроске с двумя деревянными пуговицами, подкатил к Мареку.
– Маркус, вот это финт!
– Второй пацан, который гнался за Мареком, был совсем мелкий, на вид лет восемь-девять.
– Молчи, - цыкнул на него старший, и повернулся к Мареку.
– Поехали на Ласточку*, у Йозика руль чуток разболтался, дядя Валей обещал подтянуть.
(Ласточка, или Ласточкин клюв - район Беннедбуга)
– Поехали, кивнул Марек.
– Йофка, - запоздало крикнул младший, заглядевшийся на проезжающую карету, и погнал быстрее, боясь отстать от старшего брата и Марека.
Слева от Рубиновой площади мостовая уходила вниз и дети прилично разогнались, виляя из стороны в сторону, чтобы не наехать на прохожих. Свернули в Портняжный квартал - белошвейки и кружевницы этого района считались самыми лучшими мастерицами в городе. Потом повернули на Гвардейскую - респектабельную улицу с богатыми особняками, небольшим рынком на углу и храмом Добродушия Усопших.
Оттуда двинулись вверх по узким улочкам, застроенным домиками из горчичного песчаника, с маленькими оконцами и глухими воротами. Вместо гладкого мощеного камня центральных улиц, дорогу здесь покрывал грубый щербатый булыжник. Ехать по нему оказалось морокой, и ребята потопали пешком, волоча за собой самокаты.
Взобравшись на пригорок, огляделись. С башни храма Добродушия Усопших прозвенел колокол.
– Тьфу, зараза, - зло пробурчал Йофка и сплюнул.
– Ты чего, - покосился на него Марек.