Гротенберг. Песнь старого города
Шрифт:
— Вы закончили? — Низкий голос Керо раздался тихо у самой двери. Сиола в пару мягких прыжков подошла к двери. Взгляд мужчины остановился на мне. Сейчас или никогда... — заканчивай и пора сваливать. Сигнальные маячки сработали... Огюст предположил, что нас собираются задержать.
С этими словами, он развернулся. Сиола осталась в дверях, ожидая меня.
Сердце кольнуло снова, и я убрал клинок в ножны. Не могу! Мне ничто не мешало убивать стражников, когда-то, спасаясь от погони. Зарвавшихся аристократов, на которых были контракты. Но ребенка? Увы...
— Беги, мальчик... — прошептал я. — Беги, и не останавливайся...
Я прочитал в его глазах ужас, и понимание. Сообразительный малый. Быть может, он понял, что остальные мертвы. Или понял, что я мгновение назад должен был стать его палачом. Наверное, невыразимо ужасно проснуться и увидеть перед собой человека, с занесенным над головой клинком, который может легко опуститься тебе на грудь? Я отпустил его, надеясь, что юнец не поднимет шум тут же. Он молчал. Сел на кровати, смотря мне вслед.
Внутри меня было пусто и холодно.
* * *
Сегель распахнул глаза, едва морок памяти его отпустил. К его собственному удивлению, он не сидел, не лежал, а стоял. Стоял напротив двери, ведущей к выходу из темницы. Её он распахнул практически машинально. Та скрипнула старыми петлями, и с тихим гулом отворилась. Ноги ступили на выцветшую траву.
Внутренний двор замка представлял собой круглое пространство, огороженное подобием веранд по обе стороны. Каменное очарование, испорченное только полумертвыми цветами. Они тянулись к солнцу, но его свет, видимо, не оказывал на них никакого влияния. В центре внутреннего двора был каменный, высохший фонтан. Местами он порос таким же пожухлым мхом, словно скромно отобравшим кусочки камня.
«Иди ко мне»
Услышал в подсознании тихий, красивый голос.
В этот миг Сегель почувствовал удар, выведший из транса, и мужчина покатился по траве. Удивленно моргнув, он обнаружил идущего к нему Асари.
— Из-за вас, твар-р-р-ри... — его голос стремительно терял человеческие нотки, раздваиваясь на глубокий бас, словно эхо, и настоящий голос юноши. Вокруг него будто бы полыхал костер силы, подкрепленный старым горем, и яростью.
Сегель вскочил на четвереньки, и тут же скользнул в сторону — из тени юноши будто бы сформировалось копье, врезавшееся в то место, где ещё мгновение назад был Сегель. Драться он не хотел, но чувствовал — взывать к доводам разума сейчас бессмысленно. Маг уже несся к нему, и мужчина рывком вытащил меч, парировал удар, и размашисто ударил перед собой, заставляя Асари разорвать дистанцию. Против мечника с двумя кинжалами было явно некомфортно, и они оба это знали.
И все равно снова сошлись в бою. То сходясь в клине, пока юнец пытался добраться до мечника напрямую, то рассекая воздух магией: вокруг Сегеля танцевали метательные ножи. Сиола не вмешивалась в бой. Впрочем, противопоставить обоим, ей было попросту нечего: на территории замка все её благословение от церкви было разрушено. В один момент Сегелю удалось выбить один из клинков, отправляя его со свистом в воздух, и отрезая путь к нему, едва стоило тому дернуться. Оба держали дистанцию. Оба могли друг друга убить с одинаковой вероятностью.
— Опомнись... — негромко проговорил Сегель. Голос его звенел сталью. Нет, убивать наследника не было в его планах. Бок уже стягивало от боли, а по телу проходила дрожь — браслет Нерла уже
Тогда юноша сменил хват оставшегося клинка, и рванулся вперед, Сегель был готов принять удар. Кинжалы опоясывали его. Однако мальчишка исчез на расстоянии удара. Исчез! Куда?
Сегель обернулся. Подсечка повалила его в траву, а маг застыл на расстоянии менее чем удара до шеи наемника. Однако замер он не от того, что опомнился, а от того, что кинжалы Сегеля также замерли в смертельной близости от груди — это он скорее чувствовал, конечно же — и шеи.
— Нам нужно закончить с Мэйнард. — Проговорил Сегель как можно спокойнее. Он едва дышал, хотя воздуха не хватало.
— Ты же понимаешь, что если бы вы... — прошипел холодно Асари. — Не было бы, никакой магички во главе Гротенберга!Вы погубили город! Вы!
— Не была она тогда настолько сильным магом, Асари. И ты же сам видел — не было у нас выбора! — Сегель попытался сдвинуться, но тут его тело стянули собственные тени. По протезированной руке прошел разряд. — Ладно... — Сегель облизнул пересохшие губы, и отвел взгляд на клинок. — Ладно! Убьем Мэйнард — можешь делать, что хочешь. Хоть вешай, хоть убивай. Делай, что посчитаешь нужным.
Сегель чувствовал неладное.
Метательные ножи чуть подрагивали.
— Ты не сможешь воспользоваться Клинком Пустоты без меня, Асари... — привел он последний довод.
Асари на миг закрыл глаза. В отличие от Сегеля, он дышал тяжело, но скорее от того, что пытался взять над собой контроль.
«Иди ко мне...»
Снова услышал Сегель, и простонал от головной боли. Два клинка бесконтрольно упали в траву. Слова песни ворвались в сознание. Чистая песня, складным хором голосов заглушала реальность, застилала глаза пеленой. Где-то на периферии мужчина почувствовал, как падают оставшиеся клинки. Чувствовал, как он сам, как сущность, словно пытается исчезнуть, раствориться во Тьме.
Иди к нам во Тьму.
Нет. Нет, ещё рано...
Гнать, гнать прочь этот Зов! Гнать прочь эту песню, закрыться от неё, закрыть уши. Закричать так, чтобы собственный крик можно было услышать. Он не слышал. Он не кричал? Или кричал недостаточно громко? Почти наяву он услышал, как с шепотом спадает ещё одна печать на браслете.
Почувствовал, как его голову приподнимают, открывают рот.
Сквозь хор голосов слышно эхо реальности, словно через толщу воды.
—...эт-... зде-...?
— Он же.... се-...!
В этот миг по горлу прошло что-то холодное. Такой же волной прокатилось по сознанию, выгоняя гомон голосов, выгоняя песню на задворки сознания. Реальный мир в этот раз звуками вползал медленно. Чувства постепенно «оживали», становясь ярче. Сегель откашлялся, утирая рот.
— Сдохнуть мне тут собрался... — проворчал Асари. — Только я тебя убить могу, понял? Я! — Сегель смотрел на юнца с недоумением, и тот дополнил. — Только сучку эту убьем сначала!
И Сегеля переложили на траву. У неё не было того привычного запаха, никакой горечи, сырости земли тоже не ощущалось. Словно это была иллюзия. Несмотря на то, как незримый ветер заставлял её трепетать, поглаживать щеки. Как и весь замок с его высокими стенами, утопающие в неестественных тяжелых облаках, как и туман, мягко обволакивающий внутренний двор.