Грозовая охота
Шрифт:
как же «чисты и непорочны»? Пффф. Внезапная зараза, привезенная из Хаджа,
вспыхнувшая за такой короткий срок? Любопытно узнать название такого редчайшего вида заболевания. Дядя и мастер вечно держат меня за дуру. Полную дуру. Проверить - просто.
Скастуй чары, и тот, на ком нет немилости - и есть виновник.
– А... Акс?
– Я помедлила, не зная, появлялся ли брат дома открыто.
– Новости есть?
Нэнс пожала пухлыми плечами.
– Что вашему братцу сделается,
гуся вода, как угорь - скользнет и вывернется, а шишки все вам..., - вспомнила она,
нахмурившись.
– Что ни затеют со своими - все ничего путнего не выходило, сколько
бутылок тогда в винном погребе перевели...
– Нэнс, Нэнс, все, - я оборвала ее, потому что в ложу вернулись Фей-Фей с Гебом.
– Мисси, ещё что..., - аларийка замялась, останавливая меня.
– Мастер сказал передать это
после всего...
– После чего?
– Ну, после всех этих ваших..., - она показала на поле, - ... турнирных игрищ. Передал от, -
она прикрыла глаза ладошкой, чтобы в щелку между пальцами выглядывал только один
лукавый темный глаз, - от этого Самого значится.
– Нэнс!
– Это она так Помнящего изображает или что?
– Мастер сказал дословно: два выбора. Или много крови, тью, - она всплеснула руками, -
или соглашаться. Остальные вероятны не так вероятны...
– Остальные вероятности менее вероятны?
– Да, мисси. Именно так. А про что это Мастер?
– Было видно, что любопытство мучает
алларийку с самого момента получения этого сообщения.
– Если бы я знала, Нэнс, если бы я знала, - ответила я сквозь зубы. Эти демоновы аларри
никогда и ничего не говорят прямо, напуская туману.
– Это все?
– До словечечка, мисси!
– Тогда мне нужен Ликас, Нэнс. И чем быстрее, тем лучше.
– Не знаю, - я дернула головой, потому Фей мешала смотреть, отвлекая своими вопросами.
Мы облокотились на перила ложи - на сцене наставал черед выступления Костаса Тира.
–
Понятия не имею.
– Вайю...
– Фей. Сейчас они дали одно слово, потом другое, нам потом дадут третье, как на рисунках.
– Квалификация юных поэтов проходила по слову - любовь. Читались любые известные
произведения, многострадальные вирши, посвященные страданиям не описуемым. Судьи
оценивали соответствие заявленной теме и глубину понимания, но с моей точки зрения,
если в стихах были вздохи, ахи с привкусом слез, и ночное светило, все дружно голосовали
за. И, судя по тому, как вырядился на Турнир Костас, любовь - это боль. Жесточайшая.
– Я
помню несколько стихов - этого хватит. Они могут сказать - пишите про горшок...
– Вайю!
– ... или цветок, или пчелка...
– ...или цветок, влюбленный в пчелку..., - продолжил, подошедший к нам Люк. Фей-Фей
поспешила ретироваться, с формальным поклоном. Она старалась держаться как можно
дальше от всех без исключения Хэсау, после лаборатории.
– Что будешь делать?
– Я не знаю, - ответила я в десятый раз на тот же вопрос, - не знаю, что я буду делать. Дай
посмотреть на Тира, - он заворожил не только меня, все трибуны ахнули нестройным хором,
когда это наряженное в желтое чудо появилось на сцене. Костас явно подражал Садо,
нацепив кучу колец и цепей, зачесанные назад, напомаженные волосы, забраны в сложную
прическу, белила, румяна - надеюсь, макияж качественный, ведь если Тир всплакнет от
обилия чувств, погрузившись в образ, он рискует потерять не только лицо, но и репутацию.
Он не Садо, чтобы позволить себе красоваться размазанной помадой.
У тонкой шейки Костаса вокруг горлышка были перышки, тоже редкие и нежно-желтые, как
цыплячий пух. И все бы ничего, но мальчик притащил с собой маму. Или мама притащила
его? Леди Тир, урожденная Фейу, стояла сбоку сцены, около зала ожидания, и с волнением
комкала платочек в руках, посылая чаду воздушные поцелуи. Но когда она сложила пальцы сердечком, глаз дернулся даже у меня.
Великий, сколько терпения и мудрости понадобится Кантору, чтобы управляться с таким
курятником.
Я оглянулась на тировскую ложу, но Кантора у перил не было, он вообще скрылся так
глубоко в ложе, чтобы его вообще не было видно с соседних трибун. Неужели стесняется
будущей элиты светского общества? В том, что Костас без труда займет положенное место
в столичном бомонде искусств, я не сомневалась, он уже сделал это в прошлой жизни всего
за пару сезонов. У него были все данные и даже больше - одной такой абсолютной
уверенности в собственной неотразимости хватит, чтобы брать города без штурма.
Тировский судья вжался в кресло, стараясь стать незаметнее при его габаритной фигуре, и
делал вид, что он очень занят изучением свитков, разложенных рядом с ним на столе. Леди
Фелисити и мистрис Айрель проявляли живейший интерес, Таджо скучал, с равнодушной
миной, а Садо цвел и пах, находясь в своей стихии.
– Неплохо, - с легким удивлением констатировал Люк, глядя на всплывающие столбики
текста на большой проекции над полем Арены. Костас с чувством и выражением