Грязная работа
Шрифт:
Бабд новообретенными когтями провела по стене стока, оставив в бетоне глубокие борозды.
— Обожаю. Я и забыла, что они у меня есть. Мы ведь запросто можем выйти, а? Хотите побыть Сверху? Я хочу побыть Сверху. Сегодня ночью мы все побудем Сверху. Вырвем Мясу ноги и станем смотреть, как он ползает в луже своей крови. Будет весело. — Бабд из них была крикуньей — говорили, что вопли ее на полях сражений обращают в бегство целые армии и солдаты сотнями шеренг умирают от страха. Она олицетворяла все яростное, неистовое и не очень сообразительное.
— Мясо
— Зачем нам терять преимущество и идти в атаку до срока?
— Потому что весело, — ответила Бабд.
— Сверху, а? Весело же? Я знаю, из его кишок можно сплести не корзинку, а шляпку.
Немайн брызнула ядом с когтей, и он зашипел, пенясь на бетоне.
— Надо сказать Орку. У него будет план.
— Насчет шляпки? — уточнила Бабд.
— Скажете, что придумала я. Шляпки он любит.
— Надо ему сказать, что Мясо не знает.
И троица дымом поползла по трубам к огромному кораблю — делиться новостями о том, что их новейший враг не знает, среди всего прочего, что он такое и что именно он навязал этому миру.
12
Книга мертвых в заливистом городе
Морских свинок Чарли назвал Пармезан и Романо (если короче — Парм и Роми), потому что, когда настало время крещения, ему случилось читать этикетку на соусе «Альфредо». Вот и все мысленные усилия — и хватит с этих поросят. На самом деле, Чарли даже подумал, что перестарался, если учесть, что когда он в тот день вернулся домой после великого сточно-шутейного фиаско, дочь его с немалым ликованием колотила по столику своего детского стула окоченелой свинкой.
Колотилкой выступал Романо — Чарли сумел его опознать, потому что сам капнул лаком для ногтей между крохотных ушек, чтобы отличать свина от его сотоварища. Пармезан, равно окоченелый, валялся в своем плексигласовом убежище. На самом донышке тренировочного колеса, если точнее. Смертельная была гонка.
— Миссис Лин! — позвал Чарли.
Он выковырял издохшего грызуна из хватки своей дорогой дочурки И бросил в ящик.
— Тут Владлена, мистер Ашер, — громыхнуло из ванной.
Нажали на слив, и миссис Корьева явилась в дверях, оправляя застежки на своем домашнем комбинезоне.
— Проститеся, у меня кака, как медведь. Софи в стульчике хорошо.
— Она играла с мертвой морской свинкой, миссис Корьева.
Та посмотрела на два свинячьих трупика на дне прозрачного ящика, пристукнула по нему, покачала хабитат взад-вперед.
— Они сплют.
— Они не спят, они сдохли.
— Хорошие были, когда я в ванну пошла. Играли, бегали по колесе, смеяли.
— Им не смешно. Они умерли. И одна была у Софи в руке. — Чарли присмотрелся к той свинке, из которой Софи делала отбивную.
Голова грызуна была подозрительно мокрой.
— Во рту. Она совала ее в рот. — Он оторвал от рулона на кухонной стойке бумажное полотенце и принялся вытирать Софи рот изнутри.
Та закурлыкала, стараясь съесть полотенце, — решила, что это такая игра.
— А где вообще миссис Лин?
— Ей надо лекарство с рецептой, я коротко смотрела Софи. И медвежатки счастливили, я в ванну ходила.
— Морские свинки, миссис Корьева, не медвежата. Сколько вы там просидели?
— Может, пять минуты. Я уже думала, кишка лопнула, так тужила.
— Аййииии, — раздался клич от дверей. То вернулась миссис Лин — и тут же заковыляла к Софи.
— Уже давно пора спай, — рявкнула она миссис Корьевой.
— Я сам ею займусь, — сказал Чарли.
— Присмотрите пока за ней, я только вынесу МОРСКИХ СВИНОК.
— Это он про медвежаток, — пояснила миссис Корьева.
— Я, мистер Ашер, выносяй, — сказала миссис Лин.
— Не проблема. Что делай?
— Сплют, — ответила миссис Корьева.
— Дамы, идите. Прошу вас. С кем-нибудь из вас увидимся утром.
— Моя очередь, — грустно вымолвила миссис Корьева.
— Меня в ссылку? Нет Софи для Владлены, да?
— Нет. Э-э, да. Все хорошо, миссис Корьева. До утра.
Миссис Лин тем временем трясла плексигласовый хабитат. Ну и здоровы же спать эти свиньи. Свинину она любила.
— Я берай, — сказала она.
Сунула ящик под мышку и попятилась к двери, маша на ходу рукой.
— Пока, Софи. По-ка.
— Пока, бубеле, — сказала миссис Корьева.
— Па-ка, — ответила Софи и младенчески помахала им в ответ.
— Ты когда успела этому «па-ка» научиться? — спросил Чарли у дочери.
— Ни на секунду тебя нельзя оставить.
Но оставил он ее на следующий же день, потому что отправился искать замену свинкам. На сей раз он подъехал к зоомагазину на грузовом фургоне.
Все мужество — если угодно, спесь, — что он собрал для нападения на гарпий в канализации, уже растаяло, и к ливнестокам он теперь и близко подойти боялся.
В зоомагазине он выбрал двух расписных черепах — где-то с крышку от майонезной банки. Еще он купил им большую тарелку в форме почки, где имелись собственный островок, пластмассовая пальма, какая-то водяная поросль и улитка. Последняя, надо полагать, — для поддержания черепашьей самооценки: «Это мы, что ли, медленные? Вы на этого парня гляньте».
А для поддержания улиточьего духа имелся камень. Все счастливы, если есть возможность поглядывать на кого-то сверху вниз. А также и снизу вверх, особенно если ни тех, кто внизу, ни тех, кто сверху, терпеть не можешь. Такова не только стратегия выживания бета-самцов, но и основа капитализма, демократии и большинства религий.
Четверть часа промурыжив торговца живностью на предмет жизнестойкости черепах и получив заверения, что они, вероятно, выдержат ядерную атаку, если после нее останутся какие-нибудь жучки на съедение, Чарли выписал чек и едва не расплакался над черепашками.