Грязная работа
Шрифт:
— У вас все хорошо, мистер Ашер? — спросил продавец.
— Простите, — ответил Чарли.
— Но у меня это последняя графа в чековом регистре.
— И банк не выдал вам новую книжку?
— Нет, у меня есть новая, но в этой писала моя жена. А теперь книжка закончилась, и я больше не увижу этого почерка.
— Извините, — сказал зоопродавец; до сего момента он опасался, что в довершение нелегкого дня ему еще придется утешать любителя живности из-за пары дохлых морских свинок.
— Вы тут ни при чем, — сказал Чарли.
— Я сейчас заберу черепашек и уйду.
Он так и сделал, а по дороге
Неделей ранее Джейн спустилась занять меду и нашла в глубине холодильника сливовое желе, которое нравилось Рэчел. Желе покрывал зеленый пушок.
— Братец, этому здесь не место. — Джейн скорчила рожу.
— Место. Оно — Рэчел.
— Я знаю, братишка, но она за ним не вернется. Что еще у тебя… о боже мой! — Ее отнесло от холодильника.
— Что это такое?
— Лазанья. Рэчел делала.
— И это простояло здесь больше года?
— Не смог выбросить.
— Так. Я прихожу в субботу и чищу тут всю квартиру. Избавлюсь от всего, что осталось после Рэчел, а тебе не нужно.
— Мне все нужно.
Джейн помолчала, перемещая зелено-лиловую лазанью вместе с противнем из холодильника в мусорное ведро.
— Нет, не нужно, Чарли. Это барахло не поможет тебе помнить Рэчел, тебе от этого только больно. Ты должен сосредоточиться на Софи и дальше жить с ней. Ты молодой еще мужик, тебе нельзя сдаваться. Мы все любили Рэчел, но тебе нужно двигаться дальше — подумай об этом. Может, стоит чаще выходить?
— Я не готов. И в субботу ничего не получится, это мой день в лавке.
— Я знаю, — ответила Джейн.
— Лучше, если тебя не будет дома.
— Но тебе же нельзя доверять, Джейн, — сказал Чарли, словно этот факт был столь же очевиден, как и то, что сестра ужасно его раздражала.
— Ты выбросишь все кусочки Рэчел и сопрешь мою одежду. — Джейн и впрямь довольно регулярно тырила костюмы Чарли — с тех пор, как он стал одеваться приличнее.
Теперь на ней был заказной двубортный костюм, который Чарли всего пару дней как забрал у Трехпалого Ху. Чарли его еще даже не надевал.
— Джейн, зачем ты вообще носишь костюмы? Твоя новая подружка разве не учит йоге? Тебе же полагается носить такие мешковатые штаны из конопли и тофу, как она, нет? Ты похожа на Дэвида Боуи, [37] Джейн. Ну вот, я это сказал. Прости, но это надо было сделать.
Джейн обхватила его рукой за плечи и поцеловала в щеку.
— Ты такой милый. Боуи — единственный мужчина, которого я считаю привлекательным. Давай я уберу у тебя в квартире. И присмотрю за Софи — пусть уж вдовы порубятся денек в магазине «Все по доллару».
37
Дэвид Боуи (Дэвид Роберт Джоунз, р. 1947) — английский певец, музыкант, актер и автор песен, визуальный символ глэм-рока.
— Ладно, только одежду и всякое такое. Фотографии не бери. И сложи все в подвал в коробки, ничего не выбрасывай.
— Даже еду? Чак, эта лазанья — ну…
— Хорошо, еду можно. Только не рассказывай Софи, чем ты занимаешься. И оставь духи Рэчел — и щетку для волос. Я хочу, чтобы Софи знала, как пахла ее мама.
В тот вечер, закрыв лавку, Чарли спустился в подвал, в загончик склада, отведенный его квартире, где навестил все коробки, сложенные Джейн. Когда это ему не помогло, он все их открыл и попрощался с каждой, даже самой крохотной частицей Рэчел. Похоже, он вечно прощался с частицами Рэчел.
По пути домой из зоомагазина он остановился «Там, где светло, чисто и книги», потому что книжный был частицей Рэчел, а Чарли требовалось прикоснуться к ней еще раз, — но помимо этого ему необходим был теоретический базис для того, что он делал. Он прочесал весь Интернет в поисках информации о смерти, но обнаружил только, что есть множество людей, стремящихся одеваться, как сама смерть, обнажаться с мертвыми, смотреть на картинки с нагими и мертвыми или продавать пилюли, от которых встает даже у мертвых. Нигде ничего не было про то, как, собственно, быть мертвым. Или Смертью. О Торговцах Смертью никто никогда не слыхал, о сточных гарпиях или о чем-либо подобном — тоже.
Чарли вышел из магазина с двухфутовой стопкой книг о Смерти и Умирании, прикидывая, как это обычно свойственно бета-самцам, что лучше бы немножко разузнать, с чем он имеет дело, а уж потом давать новый бой врагу.
Тем же вечером он устроился на диване рядом со своей малюткой-дочерью и погрузился в чтение, пока новые черепашки — Драчун и Джип (названные так в надежде вдохновить их на большую долговечность) — лопали сублимированных жучков и смотрели «Землю сафари» по кабельному.
— Ну что, солнышко, если верить этой дамочке Кюблер-Росс, [38] пять этапов смерти — гнев, отрицание, торг, депрессия и приятие. И мы с тобой все их прошли, когда потеряли маму, правда?
— Мама, — сказала Софи.
Когда она впервые сказала «мама», Чарли едва не разрыдался. Он смотрел через ее плечико на портрет Рэчел. Когда Софи произнесла это слово вторично, эмоций у Чарли поубавилось. Дочурка сидела в своем стульчике у кухонной стойки и разговаривала с тостером.
38
Элизабет Кюблер-Росс (1926–2004) — американский психиатр швейцарского происхождения, автор книги «О смерти и умирании» (1969), в которой выдвинула так называемая «модель Кюблер-Росс», суть которой здесь излагается.
— Это не мама, Соф, это тостер.
— Мама, — стояла на своем малютка, протягивая ручки к тостеру.
— Ты просто хочешь моей смерти, правда? — спросил Чарли.
— Мама, — сказала Софи холодильнику.
— Шикарно, — сказал Чарли.
Тем временем он читал дальше и понимал, что доктор Кюблер-Росс совершенно права. Каждое утро, просыпаясь и находя в ежедневнике на тумбочке новое имя и число, Чарли проходил через все пять этапов еще до окончания завтрака. Но теперь, когда этапы эти обрели имена, он стал распознавать их у родственников своих клиентов. Так он называл тех, чьи души изымал, — клиенты.