Гвендолин
Шрифт:
– Как? Но ведь Йорун его варила? – испуганно прикрываю рот ладошкой. – И я об этом заявила во всеуслышание. Что теперь с ней будет?
– Так варила же, – хмыкает Ауд, наконец, решив тоже принять участие в разговоре. – Это не запрещено.
Я непонимающе хлопаю глазами. Как так?
– Ведающим нельзя отказывать, если к ним за помощью обращаются, их природа помогать нам, – объясняет Хэдвиг. – Но ты же не будешь винить нож, пронзивший грудь, правда? Виновата рука, управляющая им.
А через некоторое время, обе подруги, уже изрядно откушав и выпив эля, поминая умерших, клевали носом, сидя на лавке, при этом крепко обнимаясь и забыв о прежних разногласиях.
Покидаю их компанию и выхожу на свежий воздух, в зале душно и от дыма из очага уже порядком кружится голова, а мне нужно крепко подумать над тем, что произошло со мной, с верным другом и как провести обряд. По правде говоря, я вовсе не уверена, что кто-либо из викингов смог бы его одобрить, посему придется совершать Бас Сохради тайно. Лучше где-нибудь у воды. И как можно скорее. Каждый день промедления заставляет душу Брэди томиться в приграничье и оттягивает момент перерождения, когда его дух снова к нам вернется.
Побродив еще некоторое время вокруг поместья, проскальзываю обратно в дом и как раз во время. В коридоре я натыкаюсь на обеспокоенного Ингвара.
– Где ты была, – хватает от меня за плечи и легонько встряхивает.
– Тут, возле двери, – поспешно отвечаю, не поняв, что могло его так разозлить. – Разве мне не позволено из дому выходить?
– Теперь да! – рычит сквозь зубы викинг.
– Что? – округляю глаза, а мужчина, схватив меня за руку, тащит в комнату. – Почему?
– Разве не понимаешь? – продолжает злиться викинг. – Тебя еще некоторые подозревают. Неужели хочешь, чтобы они учинили самосуд?
– Но я ведь рядом была, – тихо оправдываюсь, а затем, ощутив в душе непонятное беспокойство, торопливо спрашиваю. – И ты меня защитишь, разве нет? Защитишь ведь?
– Защищу, – внезапно останавливается Ингвар и прижимает меня к своей груди. – Но тебе тоже не мешает быть поосторожнее. Большинство знает, что ты не способна открыть ворота и причинить вред кому-либо из жителей мызы, да и видели, что Ове спас твой дар. Мои воины знают тебя, их подруги и жены. Но я не могу пробраться в головы людям. Не всегда то, что вылетает изо рта, покоится в мыслях говорившего. Просто, будь осторожнее.
– Хорошо, – шепчу ему в рубашку, а потом, поддавшись порыву, поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам.
Боже мой, неужели я это сделала? Неужели первой поцеловала мужчину? Зачем? Зачем я это сделала? Как объснить себе этот странный порыв? Себе и ему...
А пока в голове вертится водоворот сумбурных мыслей, а щеки вспыхивают от смущения, то Ингвар берет инициативу в свои руки, и наш поцелуй превращается из почти целомудренно в пылкий и страстный. В груди будто разливается теплый сладкий мед, а душа вылетает из тела. Неужели плотская любовь может быть настолько сладостной, настолько прекрасной?
С трудом преодолеваю себя и отстраняюсь, ладонью упершись в грудь викингу. Какая же я бесстыдница. Сама поцеловала врага, своего хозяина, человека пленившего меня и увезшего из родной страны. Верно во мне душа распутной грешницы…
– Прости, – с губ срывается всхлип. – Я… я не хотела. Я устала. Можно я пойду спать?
Брови Ингвара удивленно вздергиваются, я вижу, что он желает мне что-то сказать, но почему-то сдерживается, и мы в молчании продолжаем путь в комнату. И я ему за это благодарна.
Глава 37
– Ищи и выкапывай вот эти коренья, они подходят для пищи, – Ауд показывает мне какой-то странный продолговатый овощ, черного цвета с налипшими на нем комьями влажной земли.
Понятливо киваю и тоже принимаюсь за дело. Найти такие же на этом небольшом участке не проблема, и спустя несколько минут моя корзина почти полна.
Уже прошло два дня с того памятного вечера, когда хоронили погибших от рук унандэ. До сих пор у меня не было возможности провести ритуал, но сегодня утром, когда я краем уха слышу, что нужно кого-то из женщин послать собирать скорцонер, то считаю это знаком небес.
Даже не прилагая существенных усилий, мне удается уговорить Уту отправить меня с Ауд, вместо Хэдвиг, которая терпеть не может собирать коренья. Будучи слишком хрупкими и ломкими, они требуют аккуратности и внимательности при выкапывании. Меня же такие детали нисколько не волнуют. Справлюсь как-нибудь. Главное было добраться до воды, где поменьше народу, и провести обряд.
К моей огромной радости Санна тоже не имеет ничего против такой замены. Подозреваю, сестра Игвара просто желает от меня избавиться хотя бы на некоторое время, пока брат с другими мужчинами на охоте. Все-таки не все жители относятся ко мне благосклонно, и справедливо рассудив, что, чем меньше я буду находиться на виду у этих недоброжелателей, тем меньше смуты будет среди домочадцев, женщина со спокойной душой отпускает меня вместе с Ауд. Только приставляет за нами следить одного из воинов по имени Даг.
– Ауд, я, пожалуй, все, – привлекаю внимание женщины, выковыривающей чуть поодаль особо упрямый и длинный корень, и указываю глазами на свою корзину. – Мне уже пора…
Подруга понятливо кивает, прекрасно зная о моих планах, и старается прикрыть от не особо бдящего Дага мой отход к морю для проведения ритуала.
Быстро проверяю карманы платья, не забыла ли чего, и тихонько спускаюсь к воде.
На самом деле Бас Сохради проводится у могилы, но пепел друга после сожжения развеяли по ветру, и приходится довольствоваться иными вратами в потусторонний мир. Вода подходит лучше остальных стихий, ведь все реки, ручьи, озера, моря – это дети Великой Реки, которая делит мир живых и мир мертвых.
Достаю из кармана кусок пирога, небольшую глиняную мисочку, маленький огарок свечи, который я сама сделала накануне, и несколько полевых цветов, собранных по дороге. Дары не слишком дорогие, но, надеюсь, боги примут и такие. В пограничье вещи имеют иную ценность, нежели тут. Их стоимость считается не золотом, а количеством слез пролитых над ушедшим, тоской в сердце, любовью и искреннем желанием облегчить переход умершего в небесные чертоги Луда, не позволив Мананну забрать душу для вечного служения.