Гвендолин
Шрифт:
Я вижу… Это девочка… Ей всего шестнадцать. Она любит собирать цветы и плести венки. А еще помогать маме… Ведь кто ей подсобит кроме нее, Кайи? Братики совсем малыши, а отец в плаванье, вернется только с холодами. Зато привезет ей красивый гребень из оленьего рога и разноцветные ткани на платья. Но это будет потом… Сейчас главное братишек спасти… Мама ушла, а этот маленький уголек просто выпал прямо на пол. Совсем крохотный, Кайя и не заметила. Плетеная циновка начала тлеть… А самый меньший братик, испугавшись огня, спрятался…
Падаю на землю, захлебываясь слезами. Кайя… милая Кайя… Прости…
Я чувствую, душу девочки. Ощущаю липкий кокон злобы, обиды и злости, опутавший невинное существо, заставляющий тонуть в этом гневе, в этой ярости и ненависти ко всему живому, ощущать вечный сосущий голод, который в силах утолить лишь другие души, отнятый силой, чистые, вкусные… Прости, Кайя…
Я словно луковицу очищаю девочку от этой жуткой оболочки, снимаю шар за шаром все, что мешает ей идти дальше. Из последних сил сдираю вросшую с корнями ненависть. Прости, Кайя… Ступай с миром… Небесные чертоги ждут тебя.
А мне нужно отдохнуть… Устало прикрываю глаза и проваливаюсь в небытие...
Глава 33
Тихий шепот взволнованных голосов, словно узенькая струйка дыма просачивается в мое сознание, заставляя приоткрыть налитые свинцовой тяжестью веки. В комнате царит полумрак, хотя я вижу, что зажжены целых два светильника вместо одного. Тяжелая шкура, висящая на окне, не пропускает ни капельки света, ни глотка свежего воздуха. Сама же спальня наполнена запахами сожженных душистых трав, которые неприятно щекочут в носу и заставляют буквально задыхаться от жара в небольшой комнатушке.
– Очнулась, детка, – ласково приподнимает мою голову Йорун, помогая выпить остро пахнущий отвар из чашки. Первый глоток, словно острыми ножами, царапает горло, и я захожусь в разрывающем легкие кашле. – Тихо, тихо, девочка, – тут же убирает она посудину и начинает похлопывать меня по спине. – Не надо спешить. По чуть-чуть пей. Отвар поможет восстановить силы.
Предпринимаю вторую, на этот раз более успешную попытку, цедя напиток буквально по капле. Слегка горьковатый вкус и характерный запах я узнаю сразу же, это действительно укрепляющее зелье на основе ягод шиповника, листьев дикой малины и корня аралии.
– Как она? – к кровати подходит Ингвар. Я даже и не заметила, что он тоже находится в комнате.
Хотя нет, вру, самого мужчину я не видела, но чувствовала, что он рядом. Словно тонкая невидимая нить теперь навеки связала наши души. И это плохо. Очень плохо, ведь разорвать ее будет невыносимо больно, по крайней мере, для меня. А иначе никак. Мне нужно вернуться в Кинлох, во что бы то ни стало.
Присутствие Ингвара одновременно успокаивает и пугает меня. То, что викинг зол, и сдерживается лишь потому, что я слишком слаба сейчас, заметно даже слепому.
– Пока плохо, – поправляет подушку под моей головой ведьма. – Но она молодая, организм сильный, должна поправиться.
– Ты знала, чем ей грозит встреча и унандэ? – рычит мужчина. – Отвечай, старуха, знала?
От его голоса пробирает до костей, я начинаю неосознанно дрожать от страха, хотя и знаю, что эта ярость направлена сейчас не на меня. Пока не на меня….
– Нет, не знала, – ничуть не испугавшись, заявляет Йорун. – Но даже если б и знала, то все равно не остановила. Она нужна нам. Нужна ее сила.
– Она не справится с ними. Это и последнему глупцу понятно, – не прекращает сердиться варвар.
– Справится. Она сильнее, чем ты думаешь, – успокаивает его Йорун, но в ее голосе отчетливо слышится фальшь. Уверена, ведьма, что-то не договаривает.
– И при этом погибнет сама, – заканчивает фразу викинг, тоже это сразу поняв.
– Возможно. Но на кону целое поселение, Ингвар, – с нажимом произносит старуха. – Что стоит одна жизнь против пятидесяти, подумай?
Я вижу, как на лице варвара начинают играть желваки, а руки сжимаются в кулаки до побелевших костяшек, до выступивших на предплечьях вен.
– Вон! – тихо говорит он.
– Что? – брови ведьмы взлетают вверх, аж до самой кромки неизменного ярко-алого платка.
– Я сказал – пошла вон! – повторяет чуть тише воин. Но, несмотря на едва слышные слова, его голос звучит еще более пугающе.
Йорун с достоинством выдерживает взгляд Ингвара, но все же, предпочитает не перечить ему и поскорее убраться. И, спустя несколько минут, мы остаемся одни.
В воздухе нарастает напряжение. Он буквально сгущается от сдерживаемых эмоций, невысказанных, но вертящихся на языке фраз, приглушенных в сердце чувств, рвущихся наружу.
– Я не хотела, – нахожу в себе силы прошептать.
– Правда не хотела. Я старалась изо всех сил, но это сильнее меня.
Мой голос звучит слишком жалобно, а оправдания кажутся жалкими, и я ненавижу себя за это. За эту слабость и проявления неуместных и ненужных чувств, в то время, когда я должна быть сильной и уверенной в себе.
– Я знаю, – присаживается на край кровати Ингвар. Он проводит теплыми подушечками пальцев по моей щеке, очерчивает скулу и я, едва сдерживаю, чтоб не зашипеть от боли, видимо у меня там небольшая ссадина, убирает прядь спутанных волос, которые упали мне на лоб. – Знаю. Но больше такое не повторится.
– Почему? – удивленно спрашиваю, отчаянно сражаясь с дремой. В отваре, судя по всему, был еще какой-то компонент, действующий, как снотворное.
– Потому, – коротко отвечает варвар. – А теперь спи. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я ведь обещал тебя защищать. Или ты забыла?
Удивленно качаю головой, едва сдерживая зевок, и устало прикрываю глаза. Сквозь дрему я чувствую, что Ингвар ложится рядом и привычным жестом привлекает мое уже расслабленное во сне тело к себе.
– Отдыхай, ведьмочка, – шепчет он мне в макушку. – Я тебя не дам в обиду.