Херсон Византийский
Шрифт:
По балке носились растревоженные запахом крови кони без седоков. Много коней. Их хозяева, убитые и раненые утигуры, лежали по всему дну балки от ее западного конца до восточного. Некоторые еще стонали. Спаслось не больше сотни.
Аланы и херсонцы молчали и не шевелились. Такое впечатление, что никак не могут поверить, что все кончилось, что победили противника, в два с лишним раза превосходившего их по численности, и понесли минимальные потери. Это было похоже на чудо. И пленные, женщины и дети, тоже молчали, хотя во время боя истошно звали на помощь. Больше звать некого.
Я первым спустился вниз. На душе было пусто: ни радости, ни горечи. Отстрелялись на «отлично», в ближайшие годы утигуры вряд ли сунутся на территорию
Поперек моей попоны лежал утигур с одной стрелой в спине и второй в голове. Кровь из раны в спине стекала прямо на чучело. Я столкнул труп ногой, перевернув его лицом кверху. Молодой, не старше двадцати. Красивые брови, тонкие и изогнутые, как у модниц двадцать первого века, а нос приплюснутый, как у боксера-профессионала. Скуластое лицо чистое, только на подбородке несколько черных волосков. Ниже их, по шее у кадыка, уже бегала темная вошь, искала новую кормовую базу.
Мы потеряли всего двух человек убитыми. В одного, старого и опытного херсонца, попала стрела, а второго, салагу алана, зарубили мечом. Поди угадай, зачем он выскочил из зарослей. Наверное, захотел больше славы. Но мертвым она не нужна.
48
Император Юстин Второй умер – да здравствует император Тиберий Второй! Новый начал правильно – снизил на четверть налоги и отменил пошлины на ввоз вина и масла. Поскольку два моих судна возили оливковое масло, а «Альбатрос-3» – вино с острова Хиос, которое считалось на втором месте после родосского, мне Тиберий Второй сразу понравился. «Альбатросом-3» командовал Геродор, как самый опытный, а его место на моей первой шхуне занял Пифодот. Сам я эту навигацию просидел на суше. Сперва ходил в поход на утигуров, потом расширял факторию на Тендровской косе. Теперь там работали три артели рыбаков и солеваров. Часть их улова продавал в Константинополе торговцам-перекупщикам, а часть поставлял византийской армии, в походный рацион которой входила вяленая рыба. Походов в этом году было немало: с севера напирали славяне с аварами, с востока – персы.
Эвклиду была заказана четвертая шхуна. Поскольку зима выдалась очень холодная и снежная, построил он «Альбатрос-4» только к маю месяцу. К тому времени я уже сделал рейс с Агафоном на Константинополь с корабельным лесом со своей лесопилки и на обратном пути загрузился оливковым маслом. Я стал основным поставщиком этого продукта на херсонский рынок. Агафон повел «Альбатрос-2» на Тендру за рыбой, а я остался в Херсоне, чтобы принять командование над новой шхуной. Сделал ее на два метра длиннее и сантиметров на сорок шире предыдущего проекта и мачты повыше. У этой грузоподъемность уже приближалась к ста тоннам. Собирался на ней отвезти рыбу с Тендровской косы в столицу, а потом с вином с Родоса отправиться в Александрию за специями. Пришлось отложить на неопределенное время.
Командир легкой кавалерии Оптила нашел меня в порту, где я следил за погрузкой на шхуну продуктов питания для рыбаков на Тендре.
– Дукс приглашает тебя для важного разговора, – уведомил меня гот. – Мы проводим тебя.
Это означало, что разговор будет очень важным. Я эти дни жил на вилле за городом, поэтому «на работу» ездил на Буцефале, которого пригнали мне с фермы. Конь стоял привязанный к причальному «кнехту» – обычному толстому деревянному столбу высотой с метр – и помахивал хвостом, отгоняя мух и оводов. Куча свежих «яблок» позади него еще парила. Оптила не без зависти смотрел на Буцефала.
– У него два годовалых жеребенка, оба в отца, – сообщил я Оптиле, когда неспешно ехали по улицам города. – Через два года будут годны под седло, сможешь купить.
– Где взять деньги на такого коня?! – воскликнул командир
– В боевом походе, – подсказал я.
Несколько человек из его отряда ходили со мной на утигуров, но Оптила то ли постеснялся, то ли не захотел идти в подчиненные. Видимо, сомневался в моих командирских способностях.
– Ты что-то намечаешь? – заинтересовался он.
– Пока нет, – ответил я. – Но это ведь не только от меня зависит. Всегда может появиться хороший случай взять добычу.
Каждый из тех, кто ходил со мной, привел двух коней, несколько баранов и привез доспехи, оружие и всякое барахло. Добычи хватило бы на такого коня, как Буцефал, и еще осталось бы.
– Если появится случай, позови, – сказал Оптила.
Ага, значит, больше не сомневается в моих командирских способностях. А мне нужна замена Гунимунду в походах. Старого гота я решил сделать «генеральным директором» моих херсонских предприятий. Подражаю русским помещикам восемнадцатого века, которые назначали немцев управляющими в своих имениях. Семен на такую должность не годился, выше управления виллой не тянул, а мне было скучно сидеть на берегу. Пусть немец делает меня богаче, а я буду заниматься тем, что нравится.
Дукс стратилат Евпатерий встретил меня на крыльце. Значит, от меня ждут щедрого подарка. Мы прошли в кабинет, где его немой сразу налил нам красного вина. Вкус показался мне знакомым.
– Хиосское? – спросил я.
– Да, – ответил дукс. – Твой корабль привез в прошлом году.
– Скоро должен прийти с новым вином. Говорят, вино прошлогоднего урожая еще лучше. Пришлю тебе амфору, – пообещал я.
– Спасибо! – поблагодарил Евпатерий и перешел к делу. – Я получил приказ от командующего Нижней Мезией (к этой провинции причислялся Херсонес). Томы осадили славяне, надо отвезти им припасы. Мне потребуется помощь твоего корабля.
Томы – это город, на месте которого появится Констанца. Там находился в ссылке и умер Овидий. Как ни странно, об этом помнили даже в Херсоне. Само собой, те из херсонцев, которые знали, кто такой Овидий, а таких было немало.
– Припасы тоже будут мои? – уточнил я.
– Нет, их дадут другие, – ответил дукс стратилат Евпатерий. – Твой корабль и еще два нефа будут охранять четыре дромона. Они повезут войска в Томы.
Спорить с ним бесполезно и чревато. Военные действия отменяют многие законы. В случае моего отказа, шхуну могут просто конфисковать на время. Обращаться с ней будут соответственно. Лучше соглашаться. Взамен будут какие-нибудь привилегии, которые с лихвой окупят затраты на эту экспедицию.
Вышли через три дня. Моя шхуна шла первой, неся только часть парусов, чтобы не оторваться от остальных. Командующий эскадрой (язык не поворачивается назвать его адмиралом) собирался идти вдоль берега, но я заверил его, что проведу напрямую, благодаря чему выиграем не меньше суток. За мной в кильватере следовали нефы. Они были примерно такой же длины, но почти вдвое шире. Соотношения длины к ширине было как три с половиной к одному. Из-за этого скорость была низка, зато груза брали почти вдвое больше и высокая волна в борт им не так опасна, как моей шхуне. На нефах было по две мачты с латинскими парусами. Фок-мачта сильно наклонена вперед и выше грот-мачты, располагавшейся примерно посредине судна. Реи очень длинные. По бокам нефов шло по дромону, всего четыре. Они были вдвое длиннее нефов при такой же ширине, имели меньшую осадку, по три мачты с латинскими парусами и тридцать весел с каждого борта. С одним парусом, без помощи гребцов, они лишь немного уступали в скорости нефам и, когда начинали отставать, поднимали ненадолго второй. Киль дромонов впереди под водой имел продолжение в виде тарана. Корпус ниже ватерлинии общим медными листами для защиты от таранов противника. На баке и корме приподнятые площадки для баллист, катапульт и лучников. Команда каждого дромона составляла до трехсот человек. Плюс десант, посланный в Томы на помощь.