Хлеба кровавый замес
Шрифт:
Офицеры стали быстро расходиться: комбат доложить ситуацию и утренние обстоятельства руководству опергруппы дивизии, Шаховской – ставить задачу Пасько и артиллеристам, а зампотех пошёл к своим топливозаправщику и водовозке, чтобы с ними двинуть на дозаправку машин Пасько на дороге.
Глава 21. Утренний выход на блок
После того как все присутствовавшие торопливо рассосались от летучки по своим насущным делам, Шаховской из кунга вызвал 300-й и стал быстро экипироваться: надел лёгкий бронежилет,
За это время к летучке подкатил его БТР. Вася сидел на броне, Женя торчал из люка. Молдаван затих внутри БТРа – по всей видимости, проявил крестьянскую смекалку понимая, что сейчас им всем достанется серьёзная взбучка за вчерашние «похороны». И он предоставил возможность основной воспитательный удар первыми заполучить остальным членам экипажа. Поступил он так не столько из собственной «хитромудрости», сколько из-за действительного ощущения вины. Впрочем, остальные, судя по их виду, тоже не испытывали особой радости и гордости за то «похоронное» происшествие.
Шаховской запрыгнул на машину и сразу, без предисловий, проинформировал:
– Женя, ещё раз – и в глаз как в бубен…
Женя понял, что гроза обходит стороной, так как настоящее наказание с таких слов не начинают, но с виноватым видом ответил:
– Лучше в бубен как в глаз, товарищ капитан…
– Короче, Женя, я тебя предупредил: если что-либо подобное повторится, то ты у меня на дембель последним пойдёшь. А вас, ребятишки, этим пугать не буду – вам ещё служить долго, как медному котелку. А очень может статься, что придётся не служить, а сидеть. Дисбат жил, дисбат жив и будет жить… И, возможно, что с вами там вместе… Вам понятно?
Вася уныло протянул:
– Поня-ятно, – солдаты уже понимали, что Шаховской зря слов на ветер не бросает.
Шаховской во время этого короткого разговора достал и надел шлемофон, одновременно продолжив своё «воспитательное мероприятие»:
– Ну что, наркоманы, буза прошла?
Женя решил, как старший, отдуваться за всех:
– Да какая там буза? Так, подкумарило немного…
Шаховской коротко бросил ему:
– Женя, шутки кончились, сегодня прощаю. Второй раз не обессудь – ты будешь у меня главным «злодеем». Понял?
Женя аж поперхнулся и закашлялся – настолько категоричной, веской, максимально достоверной, преисполненной уверенности в правоте сказанного была эта фраза. Он совершенно точно понимал, что всё будет именно так.
– Второго раза не будет, товарищ капитан, – глухо и убеждённо пообещал Женя.
«Войсковая молодёжь» между тем сидела и слушала каждое слово. Но было нечто совсем неуловимое после всех вчерашних боевых событий, что теперь назвать их «молодыми» было сложно. Они как-то вмиг повзрослели и возмужали.
Алексей вызвал по рации командира артбатареи, проинформировал, что сейчас подъедет к нему назначить цели, и чтобы тот был на месте. Жене же указал рулить на их позицию. Затем вызвал Пасько, сообщил, чтобы он вытянул колонну всех своих исправных машин в 8.30 на дороге – и там будет уточнение задачи. Пасько, на удивление, препираться не стал и буркнул:
– Понял.
Шаховской заехал к артиллеристам, довёл координаты целей на поражение расчётного места вероятного пуска ракет, по-простецки на местности сориентировал того рукой и показал направление, потому что иногда бывало, что говоришь одно, а человек слышал и понимал совершенно другое. Но сейчас было необходимо предельно точное взаимопонимание. И он убедился, что командир батареи правильно понял его с целями и элементарно с направлением стрельбы и точными координатами.
– Сделаешь по три выстрела по цели, и через полчаса повтори. Если будет надо, то я подкорректирую, – распорядился Шаховской.
Командир батареи оторвался от своей карты, которая для работы артиллеристов используется более крупного масштаба, и на ней вся местность нанесена очень подробно. На ней видно всё, вплоть до мелких отдельных строений, что давало более точное представление об окружающей местности. Офицер со скрытой в голосе тревогой спросил:
– Ты знаешь, куда ты цели нанёс?
Шаховского этот разговор уже задерживал:
– И куда я цели нанёс?
– Одну прямо на кишлак положил, – сообщил без энтузиазма командир батареи. – Маленький такой, – решил то ли уточнить, то ли успокоить артиллерист.
– Точно? – напрягся Шаховской.
– На твоей карте кишлак почти не виден, он там слишком маленький. А на наших он детально нанесён. Прямо в центре цели получается, – со всей ответственностью сообщил артиллерист.
Вчерашние очень зрелые и эффективные действия пехотных офицеров точно не остались незамеченными для артиллеристов. Такое умелое поведение соратников в бою поощряло их на ответственное отношение к словам и делам пехотных командиров, которым они и были приданы.
– Ну что, будем стрелять? – уточнил офицер.
У Алексея сразу в памяти возник образ старика-дехканина, и он после короткой паузы ответил:
– Нет, не будем.
Вероятность размещения позиции для ракетной стрельбы в кишлаке была слишком мала: «Не звери же они совсем?» – подумал об этом Шаховской. Да и о подобных примерах он не знал и не слышал, чтобы душманы ранее так поступали.
Офицер-артиллерист неопределённо изрёк:
– Смотри, командир, может, лучше будет, а, может, и хуже…
Они переглянулись с Шаховским, но обсуждать тему смысла не было – это волевое решение и ответственность всегда одного человека – офицера, являющегося по своей должности старшим для всех командиров. И в этой ситуации, когда артиллеристы были приданным подразделением, старшим для них был Шаховской.
Закончив все организационные мероприятия, он отправился забрать Тасю, как это было чуть ранее оговорено.
Та была уже готова, ожидала возле своего кунга и наблюдала за действиями и перемещениями по опорному пункту. Рядом стояли два баула – пара медицинских плотно набитых сумок. Тася забралась с помощью руки Шаховского на броню, он её подтянул вверх. Вася закинул сумки в машину через боковой люк.