ХМ: За кадром
Шрифт:
– Кое-какой хавчик, патроны, спички и, смотри, что у ниггера нашел! Карты, да какие – с голыми бабами. Че ты хмыкаешь? Сам еще поймешь, какая это ценная находка, когда уйдем в свободное плаванье, и перед глазами не будут то и дело проплывать особо выдающиеся части тела местных дамочек.
Мэрл любовно сунул карты обратно в тайник и забросал тот вещами, как и было.
– Так, брат, слушай сюда, завтра я с этими недоумками выбираюсь в город. А еще через два дня, когда дежурить будут только старичок в панамке с тем латиносом, мы помашем им ручкой… А они простятся с частью своего добра. Да и на кой оно уже нужно этим домохозяйкам и протирателям офисных стульев? Все равно со дня на день станут кормом для ходячих, с их-то подходом
Дэрил, прикрыв глаза, рассеянно слушал обговоренный уже десять раз план по обчистке лагеря и совместный поиск более подходящего места для них двоих. На секунду он задумался о том, что будет дальше со всеми этими напуганными, но старающимися выжить, несмотря ни на что, людьми - но быстро прогнал эти мысли. Они ему никто, он за них не в ответе, уйдет – и забудет навсегда. Прав Мэрл, они не более чем живые трупы, которые могут присоединиться к вечно голодной своре ходячих в любой момент. А его задача – успеть к тому времени оказаться как можно дальше отсюда…
========== Глава 2 ==========
Вход в палатку приоткрылся, впуская внутрь ночную прохладу и запах костра, расположенного совсем рядом. Кэрол, которая еще минуту назад с нежной улыбкой подтыкала одеяло Софии, уснувшей, наконец, после волнений этого бесконечно длинного и тяжелого для всех дня, вздрогнула. Встревоженно нашаривая дрожащими пальцами под своей подушкой нож, она не отводила взгляда от распахнутого отверстия, сумев облегченно расслабить напрягшиеся было плечи лишь при виде забирающейся к ним Джеки.
– Как вы тут? Уже спать собрались? А я вот к вам решила попроситься на ночь. Хотела с Джимом посидеть, но он прогнал меня. Его бред становится все сильнее, да и сиделок там достаточно… А одна ночевать я что-то побаиваюсь. После этих похорон мне все время не по себе. Приютите?
– улыбнулась она, внимательным и, как всегда казалось, все понимающим взглядом смотря на смущенную Кэрол, которая, поколебавшись мгновение, махнула рукой на матрас в углу.
Всего сутки как вдова, женщина не могла избавиться от мысли, что не живет, а играет какую-то странную роль. Вокруг - строгие зрители, ждущие от нее идеального исполнения, выражающегося в правильной реакции на произошедшее, а она никак не вспомнит ни одной из своих реплик. Только и может, что беспомощно улыбаться, прятать растерянные глаза, путаться и заикаться, пытаясь вымолвить хоть слово. Да и какая реакция была бы правильной в ее случае? В этом смысле Дэрилу и Андреа, которые тоже потеряли своих близких, было гораздо легче. Неподдельная ярость на тех, кто оставил брата умирать на крыше, отчаяние и скорбь по поводу смерти младшей и горячо любимой сестры, с одной стороны, и ее опустошенность, ее тайна о том, что смерть мужа стала избавлением, а не горем, с другой…
Устроившись на своих местах по обе стороны от спящей девочки, женщины несколько минут лежали тихо, думая каждая о своем, а может быть просто не решаясь разрушить затянувшееся молчание или не находя слов для начала разговора. Наконец, Джеки приподнялась на локте и со смесью горечи и любопытства посмотрела на умиротворенное личико спящей Софии. Ее шепот был едва слышным, но вполне различимым в темноте.
– Знаешь, Кэрол, а я тебе завидую. Да-да, не удивляйся, я серьезно, - вздохнула женщина, поворачиваясь на спину и глядя на стенку палатки перед собой. – Я ведь все время откладывала личную жизнь на потом. Мужчины у меня, конечно, были, но не так, чтобы жить вместе, родить ребенка. Я уделяла все время работе и в итоге заполучила неплохую должность, гордилась даже этим. У меня были хорошие друзья, и я никогда не задумывалась о том, что придет день, когда я пожалею о том, что рядом нет ничего… никого, ради кого я могла бы жить. Вот у тебя, как и у Лори, есть смысл жизни в любой ситуации, ведь, что бы ни происходило с миром вокруг, вы должны держаться и жить ради детей. А я? Зачем мне продолжать все это? Задумайся только – мы все скоро умрем! Кто-то раньше, кто-то позже, но все в боли, мучениях и страданиях. Так зачем ждать? Где взять силы, чтобы жить и верить в будущее? Если бы у меня был кто-то близкий и родной, самый родной человечек в мире, и он превратился в… это. Тогда бы у меня наверняка хватило
В темноте послышался еще один судорожный вздох, а через минуту вернулась привычная Джеки - спокойная, уравновешенная и всегда готовая прийти на помощь.
– Прости, милая, не принимай близко к сердцу. И… я сочувствую твоей утрате. Каким бы он ни был.
Кэрол пробормотала что-то, что должно было выразить ее благодарность, не находя других слов для приятельницы, открывшейся ей сегодня совсем с другой стороны. Ей сложно было понять уставшую женщину, не имевшую стимула для продолжения жизни. Ведь для нее все ее существование, каждая его минута и секунда были сосредоточены на маленьком сердечке, всегда бьющемся рядом. Протянув над девочкой руку, Кэрол нащупала ладонь Джеки, крепко сжимая ее и пытаясь хотя бы таким образом выразить той свою поддержку.
Спустя полчаса в палатке слышались лишь спокойное дыхание спящих и тихие всхлипы не способной заснуть матери, которая не могла отогнать от себя видение своей девочки, превратившейся в то неживое существо… С первых дней понимания, что мир никогда больше не станет прежним, этот кошмар преследовал Кэрол, не давая ей спокойно спать. Зажмурившись от набежавших снова слез, женщина взглянула на дочку и быстро выскользнула на улицу, ощутив внезапную нехватку свежего воздуха. У костра уже никого не было, и лагерь, уменьшившийся после набега ходячих почти вдвое, казался совершенно пустым и безлюдным.
Опустившись на складной стульчик у самого огня, Кэрол горько улыбнулась, вспомнив, как еще вчера они сидели здесь все вместе, в какой-то момент совершенно позабыв о постоянно преследующей их опасности. Но реальность сумела разрушить эту мнимую идиллию всего за несколько секунд. Снова и снова возвращаясь мыслями к той страшной ночи, женщина вдруг осознала, что поначалу ей даже мысль в голову не пришла о том, где Эд и что с ним. Она и ее девочка были живы, и это было самым важным. Даже когда Шейн вытянул из их палатки изуродованный труп мужчины вместе с телами нескольких ходячих, она неверяще пялилась на него, казалось, не осознавая, что происходит. И лишь рука медленно поднималась к крестику, тесно сжимала его до боли, а губы неслышно бормотали раз за разом: «Спасибо… спасибо…» Кто-то подошел к ним с Софией и отвел подальше, усадив на бревно и дав воды, но Кэрол, наоборот, хотелось встать и бежать обратно, убеждаясь раз за разом, что все кончено, как она и просила.
Поморгав, женщина, наконец, сообразила, почему перед глазами все плывет – по щекам до сих пор текли слезы, которые она спешно вытерла правой рукой, поднимаясь со стула. Вдруг приняв совершенно безрассудное и несвойственное ей решение, она всей грудью вдохнула ночную прохладу, набираясь смелости сделать то, что ей казалось сейчас самым важным. Заглянув в палатку и убедившись, что София и Джеки крепко спят, Кэрол побрела по лагерю к тропинке, ведущей на их импровизированное кладбище. У стола она машинально подобрала кирку, кажется, именно ту, которой сегодня днем собственноручно размозжила голову своему мужу. На миг вспомнился ошарашенный взгляд охотника, краем глаза наблюдавшего за действиями новоявленной вдовы в тот момент. Она бы предпочла оказаться тогда в полном одиночестве, все же окончательное упокоение покусанного ходячими мужа, наверное, должно было быть более интимным процессом, но дожидаться уединения женщина не рискнула, боясь потерять решимость.
Кэрол целенаправленно двигалась вперед, то и дело вздрагивая от прикосновения к лицу веток, казавшихся ей ледяными и скользкими в темноте. Смотря фильмы ужасов, она всегда упрекала героев, идущих среди ночи навстречу верной смерти, в абсолютной тупоголовости, а теперь сама оказалась на их месте и даже начала понимать движущие ими мотивы. Не успев сформулировать для самой себя то неясное чувство необходимости добраться до могилы мужа, женщина вдруг услышала за кустами чей-то голос. Тут же замерев, она против воли прислушалась.