Хоббит. Путешествие по книге
Шрифт:
Здесь, в главе восьмой, подчеркнуто, что это невероятное везение напрямую связано с самим Бильбо. Когда хоббит гадает, где именно может находиться паучье логово, и по счастливой случайности выбирает в кромешной тьме Черного Леса нужное направление, рассказчик замечает, что счастье «ему сопутствовало с рождения». Гномы позднее говорят про везение так, будто оно является неотъемлемым свойством Бильбо. Они рассуждают, что «кроме везения и кольца, у него еще есть смекалка» – то, что ему везет, гномам очевидно, а вот что он умен – не очень. В некотором смысле удача, которая сопутствует отряду, и впрямь, похоже, принадлежит хоббиту.
И тем не менее видно, что, хотя удача сопутствует Бильбо, это нисколько не умаляет его достижений, а также не лишает его необходимости иметь отвагу и изобретательность. Удача может привести хоббита прямиком к паучьим тенетам, но затем он сам должен сделать все, чтобы спасти пленников. Удивительное везение, которое сопровождает Бильбо в его путешествии, отнюдь не решает всех его проблем и не облегчает ему жизнь. Даже если Бильбо и является орудием некоего высшего промысла, ему по-прежнему предстоит немало потрудиться, чтобы промысел этот мог достичь своей цели.
Натура
Бильбо Бэггинса, который проникает в логово пауков, чтобы спасти своих друзей, вряд ли узнали бы его соседи в родных краях. Его абсолютно предсказуемая жизнь осталась теперь очень, очень далеко позади. Теперь нам необходимо сделать паузу и заново познакомиться с этим новым Бильбо, который преображен победой над своим первым пауком и вооружен только что получившим имя мечом. Толкин помогает читателю заново узнать Бильбо, точно так же как до сих пор помогал узнать характер и натуру почти каждого персонажа книги: посредством стихов и песен. Безусловно, само по себе интересно уже то, что «прозаичный» мистер Бэггинс отмечает свое недавнее преображение в героического искателя приключений, слагая первые – но далеко не последние – в своей жизни стихи.
Первая песенка Бильбо сплошь состоит из обзываний и оскорблений:
Old fat spider spinning in a tree!
Old fat spider can’t see me!
Attercop! Attercop!
Won’t you stop,
Stop your spinning and look for me?
Старый жирный паук прядет паутину на дереве! / Старый жирный паук не видит меня! / Паукан! Паукан! / Может, остановишься, / перестанешь прясть и поищешь меня?
Old Tomnoddy, all big body,
Old Tomnoddy can’t spy me!
Attercop! Attercop!
Down you drop!
You’ll never catch me up your tree!
Старый дурак, такой здоровенный, / старый дурак не может меня выследить! / Паукан! Паукан! / Шлепайся вниз! / На дереве ты меня никогда не поймаешь!
Рассказчик привлекает внимание к содержащимся в этой песенке оскорблениям, доверительно сообщая (в списке моих любимых строк из «Хоббита» эта фраза занимает второе место), что «пауки терпеть не могут, когда им говорят „жирный паук“, ну а уж „старый дурак“ и подавно обидно всякому!». Впрочем, эта песня содержит в себе не только набор смешных словечек – в ней совершенно ясно видна отвага Бильбо. Среди всех оскорблений, которыми он осыпает пауков, чаще всего повторяется «жирный». В других обстоятельствах, возможно, это качество и впрямь было бы недостатком врага, но гигантские пауки – явно иной случай. Они наводят такой ужас именно потому, что чудовищно громадны! Громадные волосатые лапы, брюхо, раздувшееся от крови множества жертв, – поистине устрашающее зрелище. Бильбо же в своей песенке ставит все с ног на голову, выставляя пауков медлительными, толстыми и бестолковыми – просто «жирными». Кроме того, Бильбо дважды – и с точно таким же результатом – насмехается над тем, как пауки прядут паутину. В его устах плетение липких тенет зловещей тьмы – совершенно бессмысленная трата времени.
Рассказчик мимоходом замечает, что песенка у Бильбо вышла, «может, и не слишком складная», и в самом деле – красивой либо изысканной ее никак не назовешь, однако две заключительные строчки этой песенки составлены весьма умно. С одной стороны, их можно принять за своего рода совет. Бильбо нужно сманить пауков на землю, чтоб они погнались за ним, а потому он предлагает паукам «шлепаться вниз», поясняя, что пока они сидят на деревьях, им его не поймать. Впрочем, у последней строчки есть и другое значение (даже если пауки его – будем надеяться – не заметят, то без труда разглядит читатель): если пауки действительно спустятся вниз и погонятся за Бильбо, он сможет взобраться на дерево и они в самом деле не смогут там его поймать. Яркая ирония этой строчки побуждает нас смеяться над пауками вместе с Бильбо. Однако предыдущая строчка также имеет двойной смысл, причем более язвительный. «Шлепайся вниз» – не просто приглашение; это также описание того, что произойдет с пауками, когда Бильбо начнет швырять в них камни. Покуда пауки будут сидеть на деревьях, хоббит будет обстреливать их камнями, чтобы они «шлепались на землю». Ничего не скажешь, Бильбо – дерзкая муха.
Вторая песенка сложена с тем же расчетом, что и первая:Lazy Lob and crazy Cob
are weaving webs to wind me,
I am far more sweet than other meat,
but still they cannot find me!
Ленивый Паукан и чокнутый Паучище / плетут паутину, чтобы спутать меня, / я слаще всякого другого мяса, / но они все не могут отыскать меня!
Here am I, naughty little fl y;
you are fat and lazy.
You cannot trap me, though you try,
in your cobwebs crazy.
Вот я здесь, дерзкая мушка; / вы – толстые и ленивые. / Вам меня не поймать, как ни старайтесь, / в свою чокнутую паутину.
Снова Бильбо осыпает пауков оскорблениями, дразнит и попрекает тем, что они не только ленивы, но еще и беспомощны и бессильны. И заходит еще дальше, дразня их тем, какое вкусное мясо у этой дерзкой мушки, распаляя их желание сожрать нахала и отплатить за оскорбительные выпады. Обе эти песенки сложены, как напоминает рассказчик, «экспромтом, в самый неподходящий момент», но, хотя их поэтическая ценность невелика, они прекрасно служат тому, чтобы пробудить у слушателей нужное чувство, а именно – слепую ярость.
Подобно первой песенке, второе сочинение Бильбо также содержит игру слов и двоякие значения, примененные весьма хитроумно. Отметим, к примеру, как Бильбо играет со словом «чокнутый», которое использует
В песенках Бильбо чувствуется изрядное самообладание – хоббит осмеливается не только проникнуть в логово жутких чудовищ, но даже осыпает их насмешками и дразнит, доводя до белого каления. Вспомним, что некогда в Бэг-Энде одних только слов Торина о том, что некоторые могут не вернуться из этого путешествия, хватило, чтобы Бильбо завизжал от ужаса и, трясясь всем телом, рухнул на пол. Теперь же у него хватает и отваги, и хладнокровия, чтобы намеренно спровоцировать десятки, если не сотни, гигантских пауков броситься за ним в погоню и увести их прочь в нехоженую тьму леса. Чуть позднее он способен выстоять посреди «сотен разъяренных пауков», которые окружили его и гномов, и при этом не только не впадает в панику, но храбро бросается в бой: «Он метался взад и вперед, перерубая нити, кромсая лапы, протыкая толстые тела!» Как и в случае с первым пауком, которого убил Бильбо, беспощадность хоббита ставит в тупик его чудовищных врагов. Когда Бильбо разгоняет пауков, окруживших на земле Бомбура, рассказчик сообщает, что «его маленький меч оказался для них невиданным доселе жалом. Как стремительно он метался в темноте!» (Перевод мой. – Т. К .). Клинок Бильбо, чье имя отражает новую натуру его хозяина, стремительную и отважную, сверкает «от восторга», вонзаясь в пауков. К концу сражения Жало «внушало им (паукам. – Т. К. ) такой страх, что они не осмеливались подходить близко». Именно чудовища, а не Бильбо пали духом и обратились в бегство.
Теперь-то уж, безусловно, никто не принял бы Бильбо за бакалейщика! Когда Гэндальф подбирал для похода гномов четырнадцатого участника, он в конце концов остановился на взломщике, хотя в идеале предпочел бы сказочного богатыря. И только сейчас стало ясно, что он ухитрился заполучить и того и другого.9. Взломщик в Волшебном царстве. В бочках – на волю
Эльфы. Лесное царство
Все события девятой главы происходят во владениях короля эльфов Черного Леса. В главе восьмой читатель уже видел, как проявляет себя эльфийская магия в лесу и какое воздействие она оказывает на Бомбура, Бильбо и всех прочих. Завершается эта демонстрация тем, как был околдован, а затем и похищен Торин. Тем не менее было бы несправедливо считать лесных эльфов просто очередной опасностью на пути Бильбо. Даже в случае наиболее плачевного столкновения Бильбо и гномов с эльфами – когда они становятся свидетелями то возникающей, то исчезающей пирушки в ночном лесу – описание пирующих эльфов показывает, что в них нет ничего мрачного. Эльфы прекрасны, их украшения – и живые цветы, и драгоценные камни: «В их блестящие волосы были вплетены цветы, драгоценные камни сверкали у них на воротниках и кушаках». Более всего обнадеживает то, что песни, которые они поют, «исполнены веселья», «звонкие и прекрасные». Первая встреча с эльфами во тьме лесной чащобы оставляет у читателя куда более зловещее впечатление, да и сами они держатся намного нервознее и настороженнее, однако эти песни и смех неизбежно напоминают нам о доброжелательных эльфах Ривенделла. Быть может, лесные эльфы и опасны, но им точно так же присущи красота, веселье и радость.
Хотя эльфы Ривенделла находят величайшее наслаждение в окружающем их мире, описание лесных эльфов более выразительно подчеркивает их связь с природой. Даже само название, данное им, – лесные эльфы – указывает, насколько тесно сплетена их жизнь с лесом, который служит им пристанищем. Наиболее наглядно иллюстрирует эту связь описание короля эльфов. Корона его не из золота и не из серебра. Когда в лесу – как сейчас – правит осень, его голову венчает «корона из ягод и красных листьев»; весной, когда деревья в цвету, он носит «корону из лесных цветов». В руке его не изукрашенный драгоценными камнями скипетр, но «резной дубовый посох». Символы власти короля эльфов отражают жизнь его лесного королевства.
Эльфы Черного Леса ближе к земле, нежели эльфы Ривенделла; вдобавок они не такие возвышенные и древние. Элронд благороден, силен, мудр и добр, к тому же его имя связано с древними героическими преданиями эпохи «до начала Истории» (перевод мой. – Т. К .). Король лесных эльфов, может, и правит волшебным краем, но, судя по всему, и вполовину не такой древний. Ему остается лишь думать о славном прошлом и сравнивать себя «с прежними властелинами эльфов». Рассказчик разъясняет, что лесные эльфы – совсем иной народ, нежели высшие эльфы Запада, от которых происходят Элронд и его подданные. Сжав до размеров одного абзаца весь сюжет «Сильмариллиона» – который к моменту публикации «Хоббита» еще был весьма далек от того, чтобы увидеть свет, – Толкин рассказывает читателю, что высшие эльфы ушли в Волшебное царство, поистине благословенный край за морем, за пределами Большого Мира. Лесные же эльфы любили этот мир, обретаясь «в сумерках наших Солнца и Луны» (перевод мой. – Т. К. ). Толкин изложил здесь историю эльфов в высшей степени кратко, но и этого достаточно читателю, чтобы понять, отчего лесные эльфы так тесно связаны со своими лесами, которых они никогда не покидали.