Хоккенхаймская ведьма
Шрифт:
У Брюнхвальда время ещё, вроде как, было, а Волкову так и вовсе до утра был свободен, они переглянулись и кавалер сказал:
– Мы рады будем хорошей компании.
– А не смутит ли добрых господ, что барон примет их в постели, так как болезнь досаждает ему.
– Мы знаем о болезни твоего господина, – отвечал Волков, – и нас это не смутит.
Слуга ещё раз поклонился и жестом пригласил воинов в самые дорогие покои, что были в этом постоялом дворе.
Стол, придвинутый к кровати барона, был уже накрыт. Сам
– Вы не пьёте вина? – Удивился барон.
– У кавалера пост, – ответил за Волкова Брюнхвальд.
– Помилуйте, господа, так до Великого поста ещё три недели, – недоумевал барон.
– Кавалер Фолькоф, рыцарь божий, а у них всё не так как у простых людей, – продолжал говорить Карл.
– Ах, вот как, – уважительно произнёс барон, – значит, вы и еду скоромную не отведаете.
– Мне будет достаточно хлеба. – Отвечал Волков.
– А не тяжко ли вам будет, друг мой, сидеть за столом, на котором будут пироги и жареная свинина? – Спрашивал барон.
– Не волнуйтесь, господин барон, я уже дано привык. – Зачем-то соврал кавалер.
Барон понимающе кивал и восхищался, тем временем им подали пирог. Этот пирог был нечета той дряни, что Волков ел днём. И он пожалел, что у него пост, да делать было нечего, пост у рыцаря божьего, он ест хлеб.
А Брюнхвальд не постничал, получал удовольствие.
– Я слышал, господа, что вы охрана Инквизиции.
– Да, – сказал Волков, – нам была оказана сия честь.
– И что же, вы выявили колдуна или ведьму? Будете жечь?
– Выявили, – сказал Брюнхвальд, – да вот костёр отменяется. Оказалась, что это простая вдова, а не ведьма. Оговорили её. Всё это навет был. Теперь наветчиков ищем.
– И как же вы их найдёте? Неужто они под наветом подписались?
– Нет, клеветники так не делают, – усмехнулся кавалер, – вдова приятна наружностью, мы подумали, что привечала чужих мужей.
– Как и положено красивым вдовам, – смеялся барон.
Волков и Брюнхвальд тоже посмеялись. И Волков продолжил:
– Мы выяснили, кого она привечала, Карл их всех уже переловил вместе с жёнами, завтра допросим и выясним, кто писал навет. Думаем, что завтра будем всё знать. А если не узнаем, то будем искать писаря, что писал бумагу.
– Звучит так просто, – удивлялся барон.
Он вдруг задумался, забыл про гостей на минуту, господа уже думали, что, может, ему нездоровится. Но фон Виттернауф вернулся к ним из мыслей своих и спросил:
– И что ж, господа, работа сия не кажется вам сложной?
– Кажется тяжкой и неприятной, – отвечал Волков, – сложной не кажется.
– Неприятной?
– Да кому из рыцарей и воинов приятно будет бабам на дыбе руки выламывать, – продолжил кавалер.
– А как они выть могут! От их воя бежать охота. – Добавил Брюнхвальд. – А выть они могут полдня, не замолкая. Даже палач их остановить не может. По мне так уж лучше в осаде сидеть.
Барон смотрел на них внимательно то на одного, то на другого и опять думал. Волков пытался угадать, о чём думает барон, он давно понял, что барона что-то тяготит, и весь этот разговор неспроста. Да и само приглашение, скорее всего, было не случайным.
А Брюнхвальд ни о чём не думал, он с удовольствием ел великолепный пирог, запивал его вином, и заедал хорошим сыром и виноградом, редким в это время года.
– Значит, сия работа вам кажется неприятной, но не сложной, – задумчиво произнёс барон.
– Именно так, – сказал Брюнхвальд.
Кавалеру казалось, что вот-вот, и барон начнёт говорить о том, что его действительно интересовало, Волков очень надеялся, что сможет помочь человеку, который ездит на карете с гербом курфюрста, но барон перевёл разговор на другие темы:
– А вы, господа, раньше не при Инквизиции служили, кажется, вы из военного сословия?
– Да, – согласился Брюнхвальд, – и я, и кавалер из добрых людей.
И разговор потёк в другом русле. Но Волков ловил себя на мысли, что весь разговор складывается из вопросов барона и ответов не в меру, видимо, от вина болтливого Брюнхвальда. Барон узнал о них много, а они о бароне – ничего.
Вскоре Карл стал извиняться и сообщил, что ему пора. Его ждала вдова. Волков тоже откланялся, несмотря на то, что барон уговаривал его остаться. Невмоготу ему было сидеть полуголодным за столом с яствами.
За ними следом пошёл и брат Ипполит.
– Что за хворь у барона? – Спросил кавалер.
– Диагноз ещё не ясен, – отвечал юный монах.
– Чего? – Не понял Волков.
– Да не ясно, что за хворь у него, то ли кровавый понос, сиречь дизентерия, как говорили наши предки, то ли холера.
– Холера? У барона, как у простого мужика? – Удивлялся Волков.
– Так немилосердны болезни и к чёрному люду, и к нобилям, – отвечал монах, – ну, да ничего, я думаю, вылечу его.
– Сколько он пролежит?
– Велю неделю лежать, а там как он захочет. Или как силы будут.
Волков кивнул и пошёл спать.
Глава 6
Утром, после завтрака, кавалер и все другие ждали, пока отец Иона выйдет из нужника, а тот сидел там дольше, чем в другие дни. А когда дождались, то монах, белый, как мел, сказал Волкову:
– Добрый человек, веди расследование сам, болен я сегодня, нехорошо мне. Узнай сам, кто на вдову клеветал, святые отцы и я отдохнём.
«Конечно, нехорошо тебе, – думал Волков, – меня на пост благословил, я хлебом ужинал, на пироги глядючи, а сам вчера один миску кислой, жареной капусты с колбасой съел. Той миски троим хватило бы. Да требухи полмиски. Да пива ещё. Отчего же тебе хорошо-то будет».
Но сказал он монаху другое:
– Не волнуйтесь, святой отец, я всё сделаю по совести.