Холодная зона
Шрифт:
Рей пожал плечами.
— Не помню уже. Была война в Сирии, кажется. Еще Ирак. Афганистан — это раньше… Вы про 11 сентября-то знаете?
— Как же! — оживился журналист, — эта траурная дата положила начало новой эпохе в истории человечества… правда, если откровенно, Рей, с тех пор взорвали столько небоскребов!
— Не знаю, — вздохнул Рей, — я политикой не особенно интересовался.
— А по поводу обычной жизни в Европе? Кажется, тогда впервые поставили вопрос о БОДе?
— О чем-о чем? — удивился Рей.
— А, или я ошибся, и это было позже. Безусловный основной доход. То, что сейчас у нас называется базисом. Каждый человек имеет право на базис — на обеспечение
— А я думал, у вас пособия отменили. Нет, я по этому поводу не могу ничего сказать, — признался Рей, — никогда не интересовался.
Уэсли отодвинул тарелку. Прижал предплечье к сенсору оплаты.
— Рей, — проникновенно сказал он, — а может, все-таки дадите разрешение на публикацию? Я бы вам пообещал половину гонорара, но у вас и так денег куры не клюют… понимаете, Рей, сейчас публику заинтересовать трудно. Знаете почему? Реальная жизнь полностью уравнена в правах с выдуманной. Посмотрите вот на Люксембург. Что это — древнее европейское герцогство с тысячелетней историей, или обиталище эльфов, гномов, вулканцев, трутов с планеты Вирин? То же самое творится в журналистике. Вы же читали новостные порталы?
— Я не очень интересуюсь такими вещами, — небрежно ответил Рей. Журналист ему уже поднадоел.
— Надо искать что-нибудь, что поразит воображение публики. Что купят. Понимаете? Что купят. Это можно найти — но можно и придумать. Искать — это труд, придумывать — удовольствие. Я могу сесть и из пальца высосать интервью с придворным Людовика 15-го, прилетевшим на машине времени. А могу преследовать вас, как детектив, умолять, уговаривать, даже унижаться — и написать интервью с настоящим, а не выдуманным пришельцем из прошлого. Для публики это одно и то же. И по деньгам для меня — то же самое. Но придумывать проще. И придумать я могу куда похлеще. Сейчас никого не интересует правда. Вообще что это такое — правда? Она ведь всегда относительна. Хотя вы в чем-то правы — уже в ваше время правда перестала иметь какое-то значение. Важно лишь то, что напишут в газетах. Сейчас все это только расширилось и углубилось. Никто не ждет от журналистов сведений о мире. Все знают, что достоверных сведений о мире нет и быть не может. Мы все живем в фантастическом портале, где каждую минуту может случиться что угодно — обрушится цунами или метеорит, прилетят пришельцы, королева Виктория войдет в комнату, богатый дядюшка подарит нам миллиард, коммунисты бросят нас в концлагерь. Это гораздо интереснее, чем какая-то правда и какие-то сведения о жизни…
Он замолчал, допивая колу. Рей выжидательно смотрел на него.
— Поэтому если сказать откровенно, то вы не так уж интересны, герр Гольденберг. Именно поэтому сотрудники инфопорталов ограничились стандартными запросами на интервью, и получив отказ — сразу смирились.
Это было как удар под ложечку. Рей раскрыл рот.
— А зачем же вы тогда…
— А мне действительно интересно самому, — признался Уэсли, — но раз уж я работал, то могу рассчитывать на вознаграждение, как вы считаете? И потом, среди наших читателей могут найтись и те… кому небезразлично. Для кого есть некоторая разница между реальным человеком, жившим в начале века — и выдуманным героем.
Журналист подался вперед.
— Я собираю информацию, — произнес он, глядя Рею в глаза, — меня интересует правда. У меня в загашниках столько мелких любопытных фактов, столько сведений о нашем реальном мире, что… возможно, если бы я опубликовал всю свою коллекцию, кто-нибудь заметил бы между ними такие взаимосвязи, которые взорвали бы наш мир. Вы — часть этой правды.
Рей оплатил еду нажатием на сенсор, тупо глядя в столешницу, сверкающую немой подвижной рекламой.
— Вы же видите, — буркнул он, — я ничего не могу вам рассказать. Я сам ничего не знаю о мире. О музыке разве что. Да и то это только мое мнение. Все сведения о музыке нашего времени вы и так можете найти в интернете. А так… Я принадлежал к небедной семье. Мы жили в общем-то так же, как моя семья живет и сейчас. Ну хайтека было поменьше. Что я могу вам рассказать?
— Я уже понял, — мрачно сказал Уэсли, — но разрешите опубликовать то, что вы уже сказали?
— Да публикуйте, — пожал плечами Рей, — что нужно — подписать что-нибудь?
— Достаточно устного согласия, — обрадовался журналист, — я все зафиксировал! Спасибо большое!
Рей молча проводил его взглядом. Возможно, следовало поговорить подольше. Он собирает сведения о мире. А Рею тоже пригодились бы сведения об этом мире и о том, как жить в нем.
Хотя с другой стороны — зачем? Он вроде бы и так неплохо устроился.
Рей мрачно поднялся из-за стола и двинулся в сторону замка. Настроение отчего-то было испорчено.
Глава вторая. Школа-коммуна
Когда Лийе было восемь лет, ее однажды вызвали в школьный медкабинет. Тогда Лийя училась в сорок шестой городской школе, а жила дома, с родителями и старшим братом, который собирался ехать учиться в Ленинград.
В кабинете была не школьная медсестра Надежда, а тетенька из Детконтроля, психолог. Лийя с ней уже познакомилась, тетеньку звали Александра или просто Сандра, она проводила тесты во всех классах. Сандра была худая и высокая, носила, как многие воевавшие, старую форму со споротыми знаками различия, перетянутую ремнем в тонкой талии, высокие ботинки, партийный значок на отвороте. Она улыбалась широко и открыто, и с ней Лийя как-то меньше боялась. Вообще-то со взрослыми лучше помалкивать, но Сандре хотелось доверять.
— Привет, Лийя, — Сандра пожала ей руку, как взрослой, — садись. Давай поговорим. Чаю хочешь?
Лийя покачала головой.
— Ну тогда вот конфеты бери, — Сандра придвинула вазочку с конфетами. Лийя несмело потянула «Мишку на Севере», стала разворачивать. Честно говоря, есть не хотелось. Но если конфеты предлагают, странно отказываться. Лучше бы напихать их в карман, но неудобно.
— Лийя, я просмотрела тесты, помнишь, вы делали на днях? Там рисунки были, подписи… помнишь?
Девочка кивнула.
— У меня к тебе несколько вопросов. Если не хочешь отвечать, просто молчи. Скажи, тебя когда-нибудь дома били?
Глаза Лийи слегка расширились. Она покачала головой с заминкой.
— Нет.
Сандра задумчиво кивнула.
— А вот у тебя бывают какие-то проблемы… ну с мамой, например? С папой? Конфликты? Тебя ругают за что-нибудь?
— Ну… бывают, — Лийя говорила очень тихо, — это же нормально. Всех же ругают.
— Ты не хочешь об этом говорить? — уточнила Сандра. Лийя покачала головой.
— А где работают твои мама и папа?
— Мама, — девочка говорила по-прежнему тихо, будто с усилием, — она дизайнер одежды, но она не работает на предприятии, у нее есть своя фирма. Папа работает вместе с ней, ну он бумаги всякие заполняет, документы.
— И большая фирма у родителей? Кто-нибудь работает на ней еще?
— Да, еще Мила и Женя работают. Маме же самой некогда все шить, — как бы извиняясь, произнесла Лийя, — это фирма еще от бабушки, у нее еще до войны была фирма, тогда она была большая, а теперь маленькая.