Холодное Сердце Железных Королевств
Шрифт:
– Ребята, не ссорьтесь!
– крикнул появившийся из-за дерева снеговик, тащивший охапку хвороста.
– Я дрова принёс!
– Ну наконец-то.
– язвительно протянула Анна.
– Может быть хоть теперь вы разведёте огонь?
– Огонь?
– спросил снеговик, бросая свою ношу под ноги Кристоффу вместе с собственными руками.
– А что это? Я раньше никогда не видел огня!
– Тебе лучше не видеть.
– протянул проводник, начиная складывать веточки в подготовленный очаг.
– Целее будешь.
– Да что со мной сделается? Я же из снега.
– весело заявил Олаф, всё же вспомнив о своих руках, извлекая их из кучи хвороста
– На твоём месте я не был бы столь уверен в этом.
– протянул проводник, выбирая ветки посуше.
– Ведь ты же никогда не...
Отдалённый волчий вой оборвал его слова. Все сразу замолчали, тревожно вслушиваясь в окружающий их лес. Даже лежавший неподалёку Свен поднял голову и озирался по сторонам. А одинокому голосу отвечали всё новые и новые звери. Казалось, что сам лес оживал, наполняя воздух пугающими звуками, а из чащи уже вставали бесформенные, пугающие тени.
– Олаф, сходи посмотри, что там.
– тихо произнёс Кристофф, извлекая и-за пояса топор.
– А ты уверен, что это хорошая идея?
– так же тихо спросил снеговик, которому явно передалось напряжение окружавших его людей.
– Тебе нечего бояться, Олаф.
– твёрдо произнесла Анна, поправляя свою сумку.
– Ты же из снега. На снегу тебя не видно. Твоя маскировка идеальна. Так что лучше тебя никто не справится.
– А ведь точно!
– радостно воскликнул снеговик.
– А теперь беги вперёд и разведай дорогу.
– начал наставлять его проводник.
– Если найдёшь кого-то или что-то, немедленно беги обратно. И постарайся не шуметь. Если за тобой погонятся, кричи громче.
– Делай как он говорит. Пожалуйста.
– попросила герцогиня Олафа, который на мгновение задумался, глядя на неё, а потом радостно воскликнул: - Для тебя - всё, что угодно. Я мигом!
С этими словами снеговик вприпрыжку понёсся под гору, вскоре скрывшись в лесу. А Кристофф тем временем всё же сумел развести огонь. Олаф действительно достал достаточно сухие ветки, которые занялись от трута, постепенно разгораясь всё сильнее и сильнее. Костёр получился довольно приличный, и что самое главное - жаркий.
– Вот.
– сказал подымаясь на ноги проводник, глядя на свою нанимательницу, которая уже мелко дрожала от холода.
– Садись сюда, поближе к огню. Я сейчас приготовлю чего-нибудь горячего.
И пока юная герцогиня грелась у костра, он вскрыл очередную банку консервов и разогрел её на костре, подбросив немного снега, чтобы получился своеобразный мясной бульон. Конечно, повар из него был так себе, но это было лучшее, что он мог сделать.
– Спасибо тебе, Кристофф.
– с робкой улыбкой произнесла Анна, принимая банку горячего супа с ложкой из его рук.
– Пожалуйста.
– ответил парень, чувствуя, что перед ним вновь сидит та самая девушка, с которой он выехал со двора лавки Окена два дня назад. Словно тепло еды и жар костра отгоняли злые чары. Но он помнил слова старого шамана - если заклятье не разрушить до заката, то ничто не сможет обратить его действие вспять.
А пока они завтракали, и казалось, что весь мир замер, давая им спокойно отдохнуть. Но солнце поднималось всё выше, и им нужно было торопиться. Так что как только с едой было покончено, они быстро собрались и отправились в путь. Олаф так и не вернулся, но они не сильно переживали по этому поводу, следуя вниз по его следам. Ведь если снеговик не повернул обратно, значит он ничего не нашёл. А это значит, что дорога чиста, и им нужно воспользоваться этой возможностью беспрепятственно покинуть лес, не напоровшись на очередную стаю волков, или чего похуже.
Где-то справа прозвучал отдалённый выстрел, который почти сразу перекрыл волчий вой. Анна и Кристофф переглянулись, но ничего не сказали друг другу. Оба прекрасно понимали, что это были тарны, нашедшие новую жертву. Им же оставалось только надеяться, что дикари не сумеют их выследить до того, как они достигнут города.
Спуск с горы они начали в гробовом молчании. Даже кони не шумели, стараясь не нарушать окружающее их безмолвие. Никто не хотел говорить, и людей можно было понять. Ханс никогда не думал, что вкус победы может быть столь горьким. Но как бы он не старался отвлечься, его мысли снова и снова возвращались к ледяному дворцу и тому, что случилось под его ажурными сводами.
Проведённая перекличка показала катастрофические результаты. Из более чем двухсот человек сводной роты в строю оставалось всего пятьдесят шесть. Только каждый пятый ещё стоял на ногах и был способен держать в руках оружие. Среди добровольцев дела обстояли немногим лучше - из 13 выживших было всего четверо стражников. Конечно, в этих подсчётах не учитывали возниц и других штатских, но от этого было не легче. Люди были сильно утомлены и измотаны ночным маршем с последующим штурмом ледяного дворца. А ведь ещё оставались раненые. Их оказалась больше трёх десятков. Поэтому капитан принял решение оставить большую часть личного состава в передовом лагере. Санитары под командованием фельдшера должны были подготовить раненых к транспортировке, а похоронные команды собрать тела павших, чтоб предать их земле со всеми почестями.
Сам же каратель намеревался с небольшим отрядом вернуться в Аренделл как можно скорее, чтобы передать пленную ведьму в руки правосудия. Хотя его приказы вызывали всё больше сомнений, особенно если учесть его состояние. Санитару пришлось дважды колоть обезболивающее капитану: первый раз, чтобы оказать ему помощь, а второй, чтобы поставить на ноги после перевязки. Ханс не знал, какой именно это был препарат, но прекрасно понимал, что без лошадиных доз этой алхимической дряни было не обойтись.
Но он всё равно отдавал должное Краснову, который сам отстегнул от своей брони силовую установку, чтобы достать горячую воду, которую потребовал фельдшер. А когда крутой кипяток, слитый из котла в жестяную коробку из-под бинтов, растопил брошенные туда куски льда, остыв до допустимой температуры, варкастер сам погрузил своё лицо в воду. Со стороны это поначалу выглядело как приведение в чувства загулявшего алкоголика, но под конец больше всего походило на пытку водой. Добровольную пытку. Молодой кастелян поначалу не обращал на этот процесс особого внимания, но по мере того, как всё громче и громче охал фельдшер, любопытство всё же превысило неприязнь. И каково же было его удивление, когда он увидел, как вместе со льдом и инеем начала лоскутами сползать почерневшая кожа. К концу экзекуции для того, чтобы взглянуть в лицо карателя, требовалось побороть уже не только отвращение, но даже рвотные позывы. Потому что часть носа просто растворилась, а оголившаяся плоть имела странный сизый оттенок и сочилась кровью. И медику пришлось извести немало перевязочного материала, чтобы остановить кровотечение.