Хорошая война
Шрифт:
— Этот кто-то прямо пересказал историю про братца Фридриха, — прокомментировал Макс.
— Ты ее не первый раз рассказываешь, — отмахнулась Шарлотта, — она еще посмотрела, как ты после штурма мило беседовал с ди Кассано, и совсем разочаровалась. Разочарованная девушка пошла к отцу и пожаловалась. Отец сказал, что дочь вся в папу, и решил ей подыграть. Ему для дочери ничего не жалко, кроме денег.
— Лотти, если ты так подружилась с Виолеттой, почему ты не помешала ей это все устроить?
— Каким образом? Я сама не ожидала, что
— Нет, — удивленно ответил Макс.
— Потому что ты не принадлежишь ни к одной партии. С одной стороны, ты уже не подданный императора, с другой стороны, еще не подданный короля Франциска. Немецких друзей у тебя нет, и французских тоже. Все твои враги с легкой руки Джанфранко переругались друг с другом. Пару дней им будет не до тебя.
— А твои?
— Вот с моих и начнем. Помнишь, рядом с тем местом, где на тебя напал мужик с кинжалом, лежали два тела?
— Да. Оруженосец и еще кто-то.
— Оруженосец Шарля-Луи. Он чуть не заколол меня в спину, но тот бандит, наверное, имел приказ меня похитить и привезти живой, а не мертвой.
Марта еще вчера сразу решила, что расскажет про планируемое похищение Ее светлости, но до сих пор было некогда. Весь завтрак она просидела как на иголках и наконец-то нашла возможность вставить слово.
— Должна Вам сказать, Ваша светлость, что Вас еще вчера собирались похитить.
— Кто? Таинственный поклонник?
— Нет. Высокий худой француз или итальянец. У него шрам на виске и на левой руке нет безымянного пальца.
— Винс, — кивнула Шарлотта, — работает на де Креси. Пусть похищает, и побыстрее, а то я подозреваю, что сегодня нас с Максом снова попытается убить Шарль-Луи. У Шарля-Луи нет ни ума, ни фантазии, зато наглости на троих хватит. Хочу, чтобы у Макса были свободны руки, чтобы защищаться.
— Побыстрее? Когда?
— Прямо сегодня.
— Но они же не готовы. Они только сейчас прислали мне записку, чтобы я пришла 'кое-что обсудить'.
— Еще бы они были готовы. Чтобы похитить даму с турнира надо иметь побольше мозгов, чем чтобы поджечь церковь. Сейчас пойдешь к ним и скажешь, что надо делать. Будешь записывать, или так запомнишь?
Макс подождал, пока жена продиктует Марте гениальный план похищения дамы с турнира, и задал очевидный вопрос.
— Не может оказаться, что они ведут более сложную игру? Купить Фрау Профос за сорок талеров, когда на ней не бывает надето драгоценностей меньше, чем на шестьдесят? Этот Винс такой дурак, что поверил, что Марта будет на него работать?
— Действительно, — поддержала Шарлотта, — купить Марту за сорок талеров это оксюморон какой-то.
— Оксюморон? — переспросил Макс, — что это?
— Это сочетание противоречивых понятий. Как 'живой труп'.
— Живые трупы бывают. Мне бабушка рассказывала.
— 'Шествующая рыба' тебе будет понятнее?
'Шествующим' в геральдике называлось животное, ступающее на три конечности с правой передней лапой вытянутой вперед и вверх. Любой уважающий себя рыцарь знал геральдику настолько, чтобы понять, что 'шествующих рыб' не бывает.
— Ага, или 'геморрой поперек горла', ой извините, — не удержалась Марта.
Шарлотта подавилась булочкой. Макс хлопнул ее по спине.
— Видите ли, Ваша светлость, я сильно изменилась за последнее время, — ответила Марта, — те, кто знает меня по нашему с Маркусом прошлому визиту в Феррону, до сих пор считают меня дорогой куклой из золотой клетки. Игрушкой мужа, у которой большое доброе сердце и никакого представления о том, как устроен мир и люди, которые его населяют. Они думают, что я теперь Ваша игрушка, а я не игрушка и не дура. Я порядочная женщина, которая по нелепой случайности до сих пор не замужем. И я отлично знаю, что надо делать в каких случаях, потому что опыт Маркуса это мой опыт. Однажды его также в трактире пытались подкупить, чтобы он выпустил кого-то из тюрьмы. Давали двенадцать флоринов.
— Двенадцать? Маркусу? — фыркнул Макс, — Бывают же на свете идиоты!
— Бывают, — кивнула Марта, — когда Маркус отсмеялся, он взял аркебузу и сказал: 'Есть работа на два флорина. Нужны добровольцы'. Того парня разложили на столе и засунули его двенадцать флоринов ему в задницу.
— Я бы нашел лучшее применение дюжине золотых монет, — сказал Макс.
— Золотых? Нет, этот скряга попытался подкупить Маркуса серебром, — ответила Марта.
Макс попытался в уме пересчитать двенадцать золотых флоринов на серебро и прикинуть, сколько это будет монет с каким общим весом, если один золотой флорин идет по полторы сотни серебряных сольдо… Не преуспел, потому что выходило математически правильно, но физиологически неправдоподобно.
Пока Макс считал, Марта ушла.
— Где-то во второй половине дня я поеду в гости к де Креси, — вернула мужа к действительности Шарлотта, — сегодня до вечера разберись с Шарлем-Луи…
— Он вызвал меня на пеший бой на завтра, — перебил ее Макс.
— Он? Тебя? На пеший бой? Если бы он действительно хотел с тобой сразиться, вызвал бы тебя на конный поединок. У него бы даже были неплохие шансы, потому что его французские боевые кони намного лучше, чем твои немецкие.
— Кстати… — начал Макс.
— Нет! Даже не думай сейчас покупать еще и коня! У нас будет, на что потратить деньги! — возмутилась Шарлотта, — лучше займись Шарлем-Луи, потому что, если он вызвал тебя на завтра, значит, он рассчитывает, что ты до поединка не доживешь.
Франц проснулся на полу мастерской живописца от колокола, звонившего заутреню. Рядом на полу продирали глаза Патер и Горгонзола. Их лица были перемазаны сажей, что привело Франца в очень веселое настроение. Художники посмотрели на Франца и загоготали еще громче.