Хозяйка Судьба
Шрифт:
Карл с удивлением огляделся вокруг. Сейчас, в комнате оставались только они с императором. Судя по всему, за то время, пока он предавался воспоминаниям, все уже покинули спальню императора. Поубавилось и горящих свечей.
— Здесь, — Карл услышал свой голос, но исходил он, казалось, не из его горла, а звучал сам по себе, возникая одновременно везде и нигде. Ощущение было более чем странным, но Карла удивить было сложно, тем более, сейчас.
— Значит, Филипп меня не обманул, — между тем, сказал император. — Он это сделал.
— Кто
— Филипп Жаворонок, — объяснил император, борясь с отдышкой. — Мой придворный алхимик и маг.
— Он Кузнец, я полагаю? — вести разговор, зная, что ты невидим, было не просто.
— Кажется, он действительно что-то такое говорил… Давно… Я точно не помню, но… но дело не в этом. Только что я подписал последний вариант своего… завещания. Теперь уже, наверняка,… последний.
— Мне очень жаль, Дмитрий, — тихо сказал Карл, но старик его услышал.
— Не жалейте, Карл, — сказал он с усмешкой, которая, впрочем, далась ему с видимым трудом. — Я… я прожил много дольше, чем… рассчитывал. Где вы сейчас… находитесь… Карл?
— Здесь, — пожал плечами Карл. — В изножье кровати.
— Нет, — Дмитрий чуть заметно покачал головой. — Я имею в виду… на самом деле.
— Во Флоре, — ответил Карл и тут же сообразил, что еще мгновение назад ничего этого не помнил. — В Мраморных Горах.
— Далеко, — тяжело выдохнул Дмитрий. — Впрочем… там, кажется, есть проход… в Сегед,… и зима еще не закрыла… перевалы.
— Вы правы, Дмитрий, — согласился Карл. — Но что это меняет?
— Многое… вы можете успеть в… Цейр… до того… как все закончится. Сколько времени?
— Сколько времени возьмет дорога? — переспросил Карл.
— Да, если не жалеть… лошадей…
— Месяц, — ответил Карл, недоумевая, зачем ему теперь ехать в Цейр. — Может быть, три недели.
— Месяц я, пожалуй, продержусь.
— Но зачем?
— Вы же слышали… Карл! — Дмитрий был явно удивлен вопросом Карла. — Вы же…
— Я ничего не слышал, — объяснил Карл.
— Вот как, — Дмитрий закашлялся и какое-то время только перхал и хрипел, содрогаясь всем своим тщедушным телом, прикрытым слишком тяжелым для него меховым одеялом.
— Я завещал империю вам, — сказал слабым голосом Дмитрий, едва оправившись от приступа кашля.
— Мне?
Это был совершенно неожиданный поворот. Империя Яра давно уже превратилась для Карла в сон, образ речи или предмет воспоминаний, хотя он и знал, что нечто, по-прежнему именуемое империей все еще длит свое жалкое существование, больше похожее на призрачное посмертие. Но и в любом случае, какое отношение он, Карл Ругер, имел ко всему этому, тем более к императорской короне Яра?
— Мне? — Карл с удивлением посмотрел на старика и недоверчиво покачал головой, на мгновение, забыв даже, что Дмитрий его не видит.
Старый император действительно его не видел и, возможно, поэтому не правильно понял интонацию произнесенного Карлом слова.
— Я вас… понимаю, — слова давались ему с трудом, но Карл видел, Дмитрий очень
Все это было дико, неожиданно и совершенно невероятно, и хотя Карл слышал сейчас каждое произнесенное Дмитрием слово, и как будто даже понимал эти слова, думал он только об одном. Ему не нужна была корона Яра. Ему ни к чему была эта ушедшая уже в прошлое империя. Неожиданно открывшееся наследство раздражало его своей ненужностью. Оно было избыточно, оно предполагало обязательства, которые он совсем не желал сейчас на себя принять, и, тем не менее…
— Я никогда не желал власти, — сказал он вслух и тут же устыдился своих слов.
«Да, власти я не желал, — признал он в душе. — Но принял и герцогский титул и булаву верховного воеводы Флоры».
Конечно, можно было сослаться на обстоятельства, вынуждавшие его, время от времени, принимать на себя очень серьезные обязательства и связанные с ними титулы и посты. И власть, разумеется. Можно было, однако, вспомнить и то, что оставлял он их затем без сожаления и зачастую сразу же о них забывал. Все это так, но чем, тогда, предложение Дмитрия Яра отличалось от всех иных предложений, которые он когда-либо и где-либо не отверг?
— Я никогда не хотел быть императором, — сказал он, сознавая насколько дико звучат эти слова. Но Дмитрия они, по-видимому, не смутили.
— Я знаю, — ответил старик. — Но, Карл… Даже мой отец… Евгений… полагал вас… единственным, кто… кто способен… сохранить… его… империю. В его завещании… наследником… названы вы, а не… я.
«Что он несет?! Какое отношение я имел к наследованию короны? Он просто выжил из ума!»
— Карл, — сказал Дмитрий, как будто подслушав мысли молчавшего Карла. — Я не выжил из ума. Так все… и было. Мать… она подделала… завещание отца. Вы отказались… отказались остаться с ней… и она… Я еще не был коронован… Ждали вас…
«Вот как… Ждали меня…»
— Вы еще здесь, Карл? — старик приподнялся на подушках и посмотрел в пустое пространство в изножье кровати. — Здесь?
— Да, — нарушил молчание Карл.
— Не гневайтесь на нее, Карл! Она… была… Она была в отчаянии… и в бешенстве. Жаль… жаль, что вы тогда… отказались. Я не был… создан… носить… корону… Вы… Вы могли… Не важно. Важно, что теперь… это… ваша… корона.
— Моя?
— Ваша, Карл. И… не отказывайтесь, пожалуйста… В память… отца и… Не понимаю! — вдруг резко, почти громко сказал старик. — Не понимаю! Почему вы тогда не остались?! Почему отвергли ее?