Хозяйка Судьба
Шрифт:
«Кого?» — но задавая себе этот вопрос, Карл уже знал ответ.
— Почему, Карл? Вы же ее любили?
— Я?
«Я любил Ребекку? Я?»
— Вы, Карл, — тихо ответил Дмитрий, бессильно опускаясь на подушки. — Вы… я же видел… видел, — голос его упал почти до шепота. — И он… он тоже знал. И она…
«Что? Что она?» — Карл подошел ближе, он уже едва различал хриплый голос старика.
— Она… всегда… всегда… Карл… только вас… Боги! Она… вас… так… любила, Карл… а вы… вы… она… почему?
8
Он снова был там, где и должен был быть, в зале Врат. И перед ним в помутневшем, выцветшем зеркале, сквозь тьму, ставшую похожей
«Капет…Пять…»
Вытянутая по вертикали трехзубчатая трейская корона полыхнула ему в глаза золотом гравировки и окончательно исчезла. Перед Карлом вновь была всего лишь глухая гранитная стена, ничем не примечательный участок которой был огорожен широким резным бордюром.
«Окно? Зеркало?»
Возможно. Однако он понимал уже, что «окно» это являлось не просто прорехой во времени и пространстве, через которую дано было заглянуть туда, куда он — желая того, или нет — смог только что заглянуть. Это было нечто большее, и увиденное им было не случайно, как не случайно было и то, что рубин показал ему именно «корону».
«Капет…»
Карл обернулся и медленно оглядел зал. Судя по всему, за время его отсутствия здесь ничего не изменилось. По-прежнему было светло, хотя свет этот ниоткуда не исходил, а, казалось, возникал сам по себе, наполняя обширное пространство зала призрачным мерцающим сиянием. И две фигуры — белая и черная — как и прежде стояли одна напротив другой на распавшемся надвое пьедестале, скрыв лица под низко опущенными капюшонами.
Дамы… Черная и Белая… и «окно-зеркало»…
Что-то ворохнулось в его памяти, поднимаясь из самых темных ее глубин, возвращаясь из вечной мглы забвения, неспешно обретая форму и смысл.
«Дарм… Зеркало Дня, ведь так?»
Карл бросил через плечо быстрый взгляд на пустую каменную раму и снова посмотрел в спину Белой Дамы.
«Белая Дама — Зеркало Дня, значит, Черная Дама… Но значит ли?»
С того места, где он теперь стоял, Карл почти не видел фигуры Черной Дамы, и уж тем более не мог видеть второй каменной рамы, находившейся где-то там, за ее спиной, на противоположной стене зала.
Белая Дама, Черная Дама… Случай?
«Случайность — приемная дочь порядка», — вспомнил Карл слова Людвига Монца. Он начинал понимать теперь, куда, на этот раз, привела его судьба. Но, в любом случае, предположения такого рода требовали проверки. Ведь разум порой способен играть в весьма вычурные игры, тасуя так и эдак случайные — или, возможно, не случайные — образы и символы, притом таким образом, что, в конце концов, из них складываются не противоречивые, на первый взгляд, картины, цена которым, однако, медный грош. А уж на что было способно его собственное воображение, Карл знал лучше других. Так что подброшенную памятью подсказку следовало обдумать и, если возможно, проверить.
Ну что ж, решение было принято, и, кивнув самому себе в знак согласия, Карл пошел в обход зала к противоположной стене. Однако, уже сделав первый шаг, понял, что первое впечатление, возникшее у него сразу после «возвращения», было не верным, и кое-что в этом зале за время его «отсутствия» все-таки изменилось. Шаги Карла гулко звучали
Глава 5
Зеркало Ночи
1
«Время, — едва ли не потрясенно подумал Карл, продолжая рассматривать свой факел. — Какая магия способна справиться с его необоримой мощью?»
И снова, как и пару мгновений назад, вспомнил он слова Людвига Монца, потому, что и то определение времени, которое пришло ему сейчас в голову, Карл, так уж вышло, впервые увидел тоже в Дарме.
«Мера существования существ и предметов… Протяженная непрерывность, имеющая длину, но не имеющая ширины… Закон, охраняющий необратимость причины и следствия, когда будущее изменяется относительно прошлого, но не наоборот».
«Дарм…»
Это случилось в Дарме шестьдесят четыре года назад…
— Я честная девушка, ваша милость, — сказала Феодора, опустив глаза долу, и нервно перебирая красными пальцами складки на своем белом переднике. — Я вас не обманываю, девами-защитницами клянусь! Что есть, то и предлагаю.
— Свою честность? — уточнил Карл, рассматривая девушку. — Или свою честь?
Если избавить Феодору от всех этих, в три или четыре слоя, напяленных на нее тряпок и не обращать внимания на порченную стирками и морозом кожу на кистях рук, она должна была быть совсем не плоха, хотя и не родилась красавицей.
— Зачем вам моя честь, лорд Карл? — кажется, она даже удивилась его вопросу. — Нешто вам знатных дам мало?
— Почему бы и нет? — пожал он плечами, продолжая игру. Разговор этот, как он вдруг почувствовал, мог оказаться отнюдь не праздным, но и показывать возникшего у него интереса, Карл девушке не хотел. — Почему бы и нет? Разве я первый, кого ты заинтересовала?
— Не первый, — она вдруг подняла взгляд и посмотрела на Карла исподлобья. В глазах ее загорелся огонек какого-то не совсем понятного Карлу чувства, то ли злости, то ли отчаяния. — Но вы не такой, я знаю. Да и что вам с моей чести? Дорого ли стоит повалять порченую девушку?
«Но ты, кажется совсем не против, не так ли?»
— Может и не дорого, — сказал он вслух. То, что Феодора не девушка и гадать было не нужно. А где она потеряла свою невинность, на сеновале в родной деревне, или здесь, в Дарме, в какой-нибудь темной каморке для слуг, это уже совсем другой вопрос, который его, если по совести, совершенно не интересовал. — Но дело ведь не в капле крови, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Я вам дело предлагаю, ваша милость, — насупилась Феодора. — А вы о глупостях. Цена моей «чести» медный четвертак, да я с вами, лорд Карл, и так лягу, коли не побрезгуете, только я вам другое предлагаю и за то дело десять золотых прошу.