Храм фараона
Шрифт:
На следующее утро она отправилась прямиком к своему отцу. Несокрушимому здоровью царя разгульная ночь ничем не смогла повредить. Гори брил его щеки, когда вошла Мерит. Она, как все дети Нефертари, имела доступ к фараону в любое время.
Рамзес в этот момент поддразнивал Гори, говоря, что хотели его женить во время вчерашней массовой свадьбы.
— …но потом я подумал: «Сегодня семейный праздник, Гори осчастливлю чуть-чуть позже». Я сдержу свое слово! Я обеспечу тебя женой, которой даже боги будут завидовать. У тебя будут дети, и, когда ты отправишься в Закатную страну, один из твоих сыновей
Гори, который привык быть мишенью царских шуток, ответил:
— Я не думаю, что скоро отправлюсь к Озирису. Я ведь моложе тебя, и можно предположить, что… ну, я имею в виду…
Рамзес расхохотался так громко, что испуганный Гори чуть не выронил бритву.
— Ты имеешь в виду, прежде чем твой сын, если таковой у тебя еще будет, подрастет, придет мой черед отправиться в Жилище Вечности? Ты не можешь себе даже представить, что я буду жить вечно? Но, я полагаю, Амон-Ра распорядился так, что я являюсь повелителем не только мира, но и времени. Посмотри на меня! Через пять лет я буду праздновать Зед, так как я тридцать лет сижу на троне Гора и переживу уже скоро пятьдесят разливов Нила. А теперь я спрашиваю тебя, выглядел ли я десять или пятнадцать лет назад по-другому? Ты знаешь каждый участок моего тела. Ну?
— Нет, Богоподобный, ты не изменился, это я могу сказать без лести.
— Видишь, мой друг, и если…
В это мгновение в покои отца вошла Мерит:
— Я могу поговорить с тобой наедине, отец?
Гори глубоко поклонился:
— Все готово, Богоподобный. Приветствую тебя, принцесса Мерит-Амон, освещающая дворец своей красотой. Твой аромат заставляет стыдиться цветы из пруда с лотосами, твой облик…
— Хорошо, хорошо, Гори, я полагаю, принцесса должна сказать мне что-то важное. — Царь жестом отослал цирюльника. — Хочешь виноград? Совсем свежий. — Рамзес пододвинул ей блюдо с фруктами. — По крайней мере сядь. Как дела у маленькой принцессы?
— Я возмущена и полна гнева…
Рамзес усмехнулся:
— Ты приняла это на свой счет? Конечно, ты тоже для меня еще маленькая принцесса, но на этот раз я имел в виду твою дочурку.
Мерит против воли должна была рассмеяться.
— Неферури не создает мне хлопот, она мое маленькое сокровище, но данный мне тобой супруг вел себя вчера ночью, как пьяный бальзамировщик, а ты знаешь, что о них говорят. Далеко за полночь он ворвался в мою комнату, разбил дверь, свалил с ног мою служанку, а потом попытался изнасиловать меня!
Царь нахмурился:
— То, что ты говоришь, может быть правдой, только последнее неверно. Мужчина может изнасиловать любую женщину, только не свою жену. Сети твой супруг! Вино, музыка, танцовщицы немного возбудили его, и, вместо того чтобы схватить подвернувшуюся под руку рабыню, он пришел к тебе. Это в некотором роде говорит в его пользу.
Мерит подавила понимавшийся гнев.
— Так может говорить только мужчина! К собственной жене, особенно если она является дочерью Солнца, приближаются с почтением и уважением. Разве Сети надо было разбивать дверь в моей спальне? Разве должен был он так ударить Бикет, что она чуть было не умерла? А кроме того, от него так несло вином и пивом, что меня стошнило. А ты его еще защищаешь!
«Вот что отличает выскочку от настоящего принца», — подумал Рамзес не без удовлетворения, потому что вчера он сам отправился в гарем, зная, что Нефертари не оценит любовную игру с пьяным супругом.
— Ты права, Мерит. Не то плохо, что он пришел к тебе, а то, как пришел. Твоей матери также не нравится… В общем, я займусь парнем и отучу его от его манер заправского вояки. Довольна?
— Не совсем. Я ожидала, что ты оценишь это невероятно хамское поведение по-другому. Такой мужчина, как Сети, не может дольше быть супругом дочери Солнца. Ты должен подумать о репутации царской семьи. Когда я думаю о Пиае…
Фараон вскочил:
— Не говори мне ничего о Пиае! В конце концов Сети также принадлежит к царской семье! Ты, кажется, совсем забыла об этом.
Мерит поняла, что зашла слишком далеко.
— Сети заставил меня забыть об этом, — уклонилась она. — Ты никогда бы этого не сделал. Его сходство с тобой лишь внешнее.
Рамзес снова сел.
— Ты, вероятно, права, но, тем не менее, он мой сын. Кроме того, ты родила ему ребенка, не забудь об этом. Он отец твоей дочери.
— Он им не является! — вырвалось у Мерит.
Рамзес недоверчиво посмотрел на нее:
— Как это не является?
— Я имею в виду, это мой ребенок, и отец ему не нужен. Пока она маленькая, она принадлежит только мне. Я не люблю Сети, он мне не нравится. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Поэтому он не должен быть отцом моего ребенка. Неферури принадлежит только мне!
— Ах, Мерит, ты всегда была своевольной, с раннего детства. Может быть, поэтому ты особенно нравилась мне. Но сейчас ты женщина, ты должна жить в мире со своей семьей, как предписывают нам боги. Ты же вышвыриваешь Сети из семейного круга, как будто он не принадлежит тебе, ты не хочешь даже считать его отцом своего ребенка. Не может же бедняга быть всегда только воином, хотя он и является одним из лучших моих военачальников. Он хочет отдохнуть дома от своих обязанностей, почувствовать себя уютно…
Мерит насмешливо улыбнулась:
— Не жалей его слишком, отец. Для Сети этот брак был таким же неожиданным, как и для меня. Однако он ему польстил и принес ряд преимуществ, мне же он был навязан.
— Чтобы отвлечь тебя от Пиайя и восстановить именем Маат божественный порядок, которому все должны покоряться — от царя до полевого раба. Я не хочу тебе ничего приказывать, потому что ты взрослая и наш с Нефертари первенец. Но я прошу тебя: обращайся в будущем с Сети не как с нежеланным чужаком. Я позабочусь о том, чтобы он извинился перед тобой, и больше подобное не повторится.
Мерит склонилась и поцеловала руку отцу:
— Благодарю тебя, Богоподобный, да будь жив, здрав и могуч.
Рамзес быстро отнял у нее руку:
— Не будь такой официальной, я хочу тебе только хорошего.
Незамун, тучный правитель двора царицы Изис-Неферт, теперь видел цель. С того момента, когда госпожа пообещала похлопотать о сане верховного жреца Амона для него, бывший жрец-чтец старался действовать совсем в ее духе. Его теперь часто видели в большом дворе дворца, торопливо снующим туда-сюда.