Христиане
Шрифт:
– Перестань, не говори таких глупостей, – ответила ему девушка, – ты прекрасно знаешь, как много мне нужно времени, чтобы подготовится ко встрече с тобой.
– Так что же, ты готова пройтись со мной по этому роскошному саду? – тихо спросил Кифа, пытаясь осторожно взять свою возлюбленную за руку.
Девушка ловко убрала свою руку подальше от его крепких пальцев.
– Пойдем, – милостиво сказала она, поднимаясь с жаркой скамьи, – к тому же у меня к тебе есть один важный и интересный вопрос.
Кифа радостно поднялся вслед за ней.
– Ты
Айелет лишь брезгливо махнула рукой на это отчаянное признание молодого человека.
– Нет, глупец, не это меня сейчас интересует…
– Тогда что, моя милая?
Айелет была не глупой девушкой. Она жила в роскоши и беспечности, но, тем не менее, предпочитала узнавать как можно больше об искусстве и окружающем мире. Философия греков ее интересовала мало, а вот верования и обычаи других народов империи в последнее время вызывали в ней некоторый интерес. Но боги! Как, же много ей хотелось узнать, и как мало для этого у нее было возможностей… Проклятый родительский дом и проклятая провинция… ей бы хотелось вырваться из этого города и уехать прочь, как можно дальше…
Вместе с этим странным молодым человеком, который явно хотел обладать ею как своей женой, она прогуливалась по тихо шумевшему листвой и птичьим пением саду. Внезапно Айелет остановилась и внимательно посмотрела на своего спутника. Кифа был несколько поражен ее внимательным и изучающим взглядом.
– Я не иудейка, ты знаешь, но у меня иудейское имя. – вдруг решительно сказала она.
– К чему ты это? – растеряно спросил Кифа.
– Я сочувствую вашему богу и вам… – тихо, почти шепотом, сказала Айелет.
Кифа мгновенно разгадал ее намерения.
– Я знаю, любовь моя, что ты хочешь, – благодушно и снисходительно посмотрев на девушку, произнес он, – тебя, как и многих в этом городе, интересуют деяния этой проклятой секты.
– Но ты напрасно мучаешь меня, я не из их числа, я не принадлежу к этой преступной банде. – продолжил Кифа. – И ничего интересного об их замыслах и будущих деяниях их я тебе рассказать не могу.
Прекрасное лицо Айелет исказилось от негодования.
– Но я знаю кто ты. У тебя есть деньги, есть хорошее имя, но ты ненавидишь все вокруг, ты ненавидишь римлян… – взволновано и сердито проговорила девушка. – Ты бы не смог вот так просто наслаждаться спокойной и сытой жизнью. Нет, только не ты… Я вижу много ненависти в твоих глазах. Говорят, что ими зачастую становятся те юноши, которые хотят выплеснуть всю злобу, скопившуюся внутри них…
– Опять я слышу глупости, моя милая, – начал Кифа, – во мне нет никакой ненависти, во мне одна любовь. Любовь к тебе…
Айелет рассердилась еще больше. Она совершенно отстранилась от Кифы и пошла вдоль каменистой дорожки вглубь сада. Юноша растерялся, но, постояв еще немного в одиночестве, побрел следом за ней. Догнав девушку, Кифа попытался вновь ухватить ее за руку, но та вновь осталась неприступной.
– Так чего же ты хочешь меня, возлюбленная? – тихо спросил он.
Айелет вновь брезгливо поморщилась.
– Я бы хотела, что бы меня утешал и радовал человек, куда более интересный, чем ты, мой юный Кифа. – проговорила она с дразнящей ухмылкой на своем юном личике.
Юноша строптиво нахмурился.
– Чем для тебя плох я? – раздраженно спросил он, идя по узкой каменной дорожке, посреди цветущих деревьев, вслед за Айелет, – Почему я для тебя не интересен?
– Ты скучен, Кифа, – ответила та, – если бы ты был кем-нибудь, кроме простого молодого и ленивого аристократа…
Теперь он был не на шутку раздражен. Негодование Кифы, вызванное наглым характером этой молодой женщины, достигло своего предела. Казалось, что он вот-вот ударит Айелет.
Однако сцены насилия не произошло. Молодой человек просто перегородил девушке путь.
– Ты была права, – сказал Кифа, горящими глазами смотря на свою возлюбленную, – я один из них… я часть их секты.
Милая Айелет остановилась и повернулась к Кифе. В ее зеленых глазах блеснул огонек самодовольной победы. Кифа слегка побледнел, ему показалось, что девушка каким-то образом хитро обманула его. Увидев самодовольный блеск в ее глазах и хитрую улыбку, он уже начал жалеть о своих последних словах.
– А ведь оказывается ты можешь быть интересен, мой дорогой обожатель. – произнесла Айелет отворачиваясь от Кифы и продолжая неспешно шагать по каменистой дорожке.
Юноша теперь старался идти как можно ближе к Айелет. Его взгляд был взволнованным.
– Так и что же? – нервно спросил он. – Теперь ты знаешь… но ты должна хранить тайну.
– О! Не беспокойся об этом. – мило улыбнувшись сказала молодая римлянка. – Я не стану выдавать тебя никому, мой дорогой Кифа.
– От твоей благосклонности зависит моя жизнь, – добавил Кифа.
Какое-то время они шли молча. Сделав небольшой круг по саду, юноша и девушка вернулись туда, откуда начали свою прогулку – к уютной каменной скамье. Айелет подошла к скамье и, изящно подобрав свое светлое платье, легко опустилась на нее. Жестом она поманила к себе растерянного Кифу. Тот незамедлительно уселся рядом.
– Я слышала, что ты и твои собратья что-что затеваете против римлян, – равнодушным голосом сказала Айелет, – ты бы доставил мне немало удовольствия, если бы рассказал о ваших планах.
Кифа продолжал растеряно смотреть на нее, она ввела его в большее смятение своим нескромным интересом к его делам.
– Но у нас нет никаких планов, мы ничего не затеваем против римлян. – произнес он.
– Ты напрасно считаешь нас преступниками или мятежниками, мы лишь исповедуем нашего Бога и чтим его. – сказал Кифа, немного собравшись с мыслями.
Айелет слегка усмехнулась.
– А чем именно высокочтимый сенатор Ахилла помешал вам, безумцам, исповедовать вашего бога? – спросила она, несмотря при этом на своего обожателя.