Христианство. Католичество. Реформация
Шрифт:
Еще один пример в пользу этой версии: впечатления, связанные с церковно-финансовой службой отца Кальвина, секретаря местного епископства, позже вполне могли отразиться и на взглядах сына. Как известно, отец Кальвина был даже освобожден от своей должности, возможно, из-за финансовых скандалов, бросающих тень на авторитет духовенства. Такой же рок постиг и брата Кальвина; он умер, будучи отлученным от Церкви. Негативные впечатления детства и молодости, связанные с поведением церковных чиновников, возможно отразились на взглядах Лютера, Цвингли, Кальвина…
Однако подобные явления – итог общей человеческой слабости. Они, если и не в размахе средневековья, происходят и сегодня. Как правило, люди, получившие сугубо негативные впечатления в одной христианской среде, вдруг «переходят» в новую церковь или конфессию. Но позже люди обнаруживают, что и в новой среде пороков предостаточно…
Свести весь смысл Реформации просто к фактору «негативному» и «критическому» нельзя. Негативное и после Реформации, точнее, и в повседневной жизни церквей протестантского толка, не исчезло. Более того: негативное до сих пор в той или другой степени присутствует в любом христианском обществе, как православного, так и католического или протестантского толка – подобно плевелам среди пшеницы [64] .
64
Мф. 13:24–30.
Безусловно, вышеуказанные нами факторы находятся в тесном переплетении с ходом Реформации, как в Германии, так и в других европейских странах. Нельзя обойти и самый скандальный случай с Генрихом VIII в Англии. Как известно, у него началась тяжба с Римом из-за нового брака с Анной Болейн. Вскоре последовали
65
Так, в 1531 г. король Генрих заставил клир Англии признать себя «верховной главой церкви» своего государства. Мало того, свою вторую жену Анну Болейн он уже 1536 г. послал на эшафот. При своей бурной жизни он успел заключить 6 браков.
66
Можно было уточнить и первый титул, присвоенный в 20-х годах XVI в. Генриху самим папой Львом X – За примерную защиту католической веры против Лютера в одной из книг Генриха VIII; он и получил от Рима титул Defensorfidei – почетное звание «защитника веры».
Скандально-трагическая, противоречивая сторона Реформации в Англии, возможно, превышает то, что мы видим примерно в то же время в Германии и Швейцарии, не говоря о Скандинавских странах, где перемены проходили довольно мирно.
Уже убийство архиепископа Кентерберийского Томаса Бекета Генрихом II в 1170 г. можно считать неким «провозвестием» смуты предстоящего XVI-го века на Британских островах [67] .
Как известно, стиль Реформации при Генрихе VIII был связан и с фальсификациями истории, чтобы доказать, что король Англии, мол, и есть прямой «наследник» Римских императоров, а поэтому – «независим» и от Римской кафедры.
Томас Кромвель, самый близкий помощник короля Генриха, до сих пор как личность оценивается неоднозначно. Именно он стал идеологом английской Реформации, а также – инициатором многих интриг, стоивших жизни немалому числу людей. Он же до 1540 г. [68] закрыл в Англии примерно 800 монастырей.
67
Генрих VIII по ходу Реформации велел изъять мощи Т. Бекета и сжечь их. Такой акт – типичный жест, свойственный средневековью. Почти то же самое в случае с раскопкой и сожжением останков Джона Виклифа (в 1428 г.); лишь с той разницей, что в этом случае действовали по решению руководства самой Католической церкви. Похожее случилось и с Джироламо Савонаролой: после повешения во Флоренции уже мертвое его тело было также сожжено (в 1498 г.).
68
В этом году и сам Кромвель был обезглавлен по велению того же Генриха VIII-го. Так завершилась земная жизнь и этого реформатора.
Но даже в таких случаях не следует основную идею Реформации относить к исключительно негативной стороне человеческого бытия. Это подобно тому, как если бы русское православие мы сегодня связывали исключительно с такой фигурой, как Иван Грозный, а суть западного католичества – видели только в средневековой инквизиции! Вообще, любое явление нашего бытия и сегодня переплетается не только с понятиями, но и с практикой добра и зла. Основные идеи Реформации и тогда не смогли бы продержаться только на выше указанных интересах, мотивах и порывах, включая т. и. «человеческий фактор», характер той или другой личности. В истории любое духовное движение, исходящее из чисто негативных побуждений, долго не держится: как только основные непорядки устраняются, в небытие уходит и «новое движение» [69] .
69
Ср. Kurt Aland. Die Motive f"ur die Ausbreitung der Reformation // Geschichte der Christenheit. – Gerd Mohn, 1982. Bd. II. S. 14–19. Проф. Аланд в этой связи приводит пример Польши: после реформ Тридентского собора (1545–1563) и устранений основных непорядков в Церкви, дворянство Польши, раньше симпатизирующее Реформации, снова переходит в католичество.
(4) Историки, философы и богословы сегодня видят ответ на заданный нами вопрос в другом. Верно, они не отрицают доли того или иного момента, только что указанного выше. Однако эти моменты могут означать лишь «внешность» и ни в коем случае сущность протестантизма в целом. Попытаемся сформулировать основные мотивы или намерения Реформации как особого движения в четырех, на мой взгляд, основных моментах.
Первый. Средневековое Христианство на Западе, т. е. католичество, просто не могло удовлетворить духовные вопросы растущего сознания человека так, как на эти вопросы пыталась дать ответ Реформация. Иначе говоря: мир к концу средневековья оказался затронутым теми вопросами веры, о которых идет речь именно в протестантизме. Ответы католичества на эти вопросы обществу тогда – 500 лет тому назад – оказались не достаточными или сугубо формальными.
Второй момент. В том же ключе мы можем отметить и заслуги Лютера как реформатора. А именно: на место несознательного, общенародного, склонного к обрядовому, безличному, даже «механическому» восприятию Христианства, Лютер, ссылаясь на Писание и апостола Павла, провозгласил саму веру человека перед Богом как особую духовную ценность.
В то же время Реформация боролась с «вещественными» [70] формами средневекового благочестия. Она, таким образом, ярко выразила состояние человека в поисках своего, лично осознанного Бога. Лютер, как и другие реформаторы, особое внимание уделил не общему церковному символизму, а вере отдельного христианина. В таком ключе, как мне кажется, можно увидеть основную «идейную точку» всей Реформации, включая ее конкретные исторические формы и вариации в Швейцарии, Англии, в скандинавских странах, в Прибалтике и т. д. Только что сказанное нами не означает, что и до Лютера не было бы глубоко осознавших свою веру личностей.
70
Йозеф Лортц «вещественное» сравнивает с «спиритуалистическим» элементом Реформации, который «был понятной реакцией на засилье “вещественных” форм проявления благочестия в позднем средневековье, а также на определенные богословские воззрения, которые привели к грубо наглядному, даже неправильному совершению таинств, к раздуванию церковного аппарата, к непомерному числу паломничеств, к торговле индульгенциями – т. е. к самонадеянному вмешательству в потустороннее Божие царство усопших». – История Церкви // § 84. Плоды и оценка Реформации. II. 7. – эл. версия [2004].
Третий мотив вытекает из предыдущего: не только обряды, но и юридические, иерархические установления Церкви, относящиеся к «внешней» форме веры, у Реформации как бы оставались на заднем плане [71] . Поскольку вера должна была стать неким прямым общением человека с самой личностью Бога через Христа, посредничество Церкви как структуры считалось относительным. Во всяком случае, это ярко выражается у Лютера.
Наконец, четвертый момент. Реформация, – прямо или косвенно, – ставила вопрос и о самой личности человека, а тем самым – и вопрос о свободе его совести. Именно здесь выражалась суть протестантизма – как непосредственно свободного свидетельства о вере каждой личности. Безусловно, такое свидетельство имело определенную связь и с другими идейными течениями XV–XVI веков на Западе, в том числе с гуманизмом [72] , свойственным эпохи Возрождения.
71
Об этом Лютер ясно пишет в одном из первых своих больших реформаторских посланий 1520 года. Он, ссылаясь на апостола Павла, четко отличает свободу веры внутреннего человека и обряды внешнего человека: «…обрядам должно уделяться такое же место в жизни христианина, какое модели и чертежи занимают в жизни строителей и ремесленников. Они создаются не в качестве постоянной, окончательной конструкции, но лишь потому, что без них ничего невозможно построить или создать». – Лютер М. Трактат «О свободе христианина». Перевод К. Комарова // Избранные произведения. С. 53.
72
Гуманизм оказал сильное влияние на Цвингли и др. швейцарских реформаторов. Цвингли обучался в университетах Вены (1498–1502) и Базеля (1502–1506). Особое значение имели и личные контакты с Эразмом в 1516 г., а также чтение Нового Завета, изданного на греческом языке Эразмом в Базеле в том же году. Проф. Мак-Грат приводит основные итоги влияния гуманизма на богословское мышление Цвингли в следующих пунктах: «7. Религия рассматривается как нечто духовное и внутреннее; внешние вопросы не имеют существенного значения. Первичным назначением религии является внушение верующему определенного набора внутренних убеждений, таких, как смирение и покорность Богу. И хотя Цвингли мог утверждать, что всякая программа реформ, достойная этого имени, не могла не распространяться и на внешние вопросы (такие как природа богослужения и способ управления Церковью), основной акцент он всегда ставил на необходимости внутреннего обновления. 2. Существенное внимание уделяется морально-нравственному перерождению и реформе. Многим ученым ранняя швейцарская Реформация представляется, в первую очередь, моральной реформацией, с акцентом на необходимость перерождения как отдельного человека, так и всего общества. 3. Значение Иисуса Христа для христиан, в первую очередь, заключается в нравственном примере. Эразм выработал идею о христианской вере как imitatio Christi (подражании Христу), и Цвингли последовал за ним в этом вопросе. 4. Определенные произведения ранних Отцов Церкви выделяются как имеющие особое значение. Как Эразм, так и Цвингли особенно ценили Иеронима и Оригена. Хотя позднее Цвингли стал осознавать важность Августина, этот процесс начинается с 1520-х гг. Своим происхождением программа реформ Цвингли, похоже, ничем не обязана Августину. 5. Реформы касаются, в первую очередь, жизни и нравов Церкви, а не ее доктрин. Для большинства гуманистов “философия” описывала процесс жизни, а не была набором философских доктрин (см., напр., концепцию Эразма о “философии Христа”, которая, по существу, является кодексом жизни). Первоначально Цвингли, похоже, не рассматривал возможность реформирования доктрин Церкви, а лишь ее жизни. Таким образом, первые реформационные шаги Цвингли касались практики цюрихской Церкви – порядка проведения служб или манеры убранства церквей. 6. Реформация рассматривается как педагогический или образовательный процесс. Это, по существу, естественный процесс, основанный на взглядах, содержащихся в Новом Завете и у ранних Отцов Церкви. Лишь в начале 1520-х гг. Цвингли порывает с этой идеей и рассматривает Реформацию как Божественное действие, пересиливающее человеческие слабости. […] в швейцарской Реформации доминировал гуманизм, который был единственной существенной интеллектуальной силой в регионе в тот период. Ранняя программа реформ Цвингли была глубоко гуманистична, основываясь как на типичных взглядах швейцарского гуманизма, так и на взглядах Эразма.
Влияние гуманизма на швейцарскую Реформацию является решающим». Это и делает ее отличие от Реформации в Германии, к которой мы сейчас обращаемся, все более очевидным. «В то время, как Цвингли полагал, что нужно реформировать церковную нравственность, Лютер считал, что именно богословие нуждалось в реформах. Таким образом, реформационное богословие Лютера помещается в академический контекст (Виттенбергский университет) и направляется на академическую цель […] Кроме того, спор Лютера со схоластическим богословием касался доктрины оправдания, которая не находит отражения в швейцарской Реформации.
Равным образом, интерес Лютера к доктрине как таковой не находит отражения ни в гуманизме, ни в ранней швейцарской Реформации. Как было указано выше, гуманизм рассматривал Реформацию как касающуюся жизни и нравов Церкви, а не ее доктрины. Действительно, многие гуманисты, похоже, рассматривали интерес к доктрине как признак одержимости схоластическим богословием. В случае Лютера, однако, мы видим намерение исследовать учение Церкви с целью приведения его в соответствие с Писанием. Правда, поздняя швейцарская реформация – особенно под руководством Буллингера и Кальвина – проявит гораздо больший интерес к вопросам доктрины. Однако, на этой ранней стадии, под руководством Цвингли доктрина игнорировалась». Верно, позже Буллингер и, в особенности Кальвин, будучи великим систематиком, в своих «наставлениях» вопросы доктрины как вероучения всегда подчеркивает. Проф. Мак-Грат добавляет: «таким образом, не существует […] свидетельств интереса Лютера к гуманизму как таковому: он лишь пользовался его плодами для своих конкретных целей. Внешнее сходство двух программ скрывает существенные различия. Лютер и его коллеги использовали лишь текстуальные и филологические достижения гуманизма, оставаясь враждебными к гуманистическим идеалам» как таковым. – МакГрат А. Богословская мысль Реформации. Глава 3-я: «Гуманизм и Реформация». С. 57–88. Приведенный текст в с. 80–82.
Акцент Лютера на Библию как на единственный источник вероучения, упрощение церковных обрядов и порядков оставались связаны с пониманием веры отдельной личностью перед Богом. Каждый при этом в той или другой степени имел право толковать свои отношения с Господом при помощи Писания. Из-за объективности нельзя обойти и следующий факт: верно, что такое «свободное толкование», как показывают дальнейшие события, в самой Реформации выражалось не чем иным, как появлением новых, иногда друг другу противоположных течений [73] .
73
Так, в пределах самой немецкой Реформации еще при жизни, особенно после смерти Лютера, возникали многие богословские споры. Среди них отметим лишь самые известные. Во-первых, т. и. «антиномистический спор», отрицающий необходимость проповеди покаяния в связи с десятью заповедями (Агрикола). В свою очередь, «адиафористический спор» (Флаций)
выразился в вопросе о сохранении или упразднении вешних церковных атрибутов, включая таинства, иконы, посты и т. д. Были и другие споры: о самом понимании оправдания (Озиандер), о значении добрых дел для спасения (с участием ученика Меланхтона Георга Майора – т. и. «майористский спор»). Имели место дебаты о понимании Причастия, а также о синергизме (о сотрудничестве человека с Благодатью).
К тому же швейцарская Реформация отличалась от немецкой не только по некоторым важным вопросам вероучения, но и в понимании отношений Церкви с государством. Она при проведении реформ (по сравнению с учением Лютера «о двух царствах») в государстве и во всех его институтах видела самого тесного союзника, некую неотъемлемую «часть» самой Церкви. По словам шведского церковного историка Хегглунда, у «реформаторской программы Цвингли характерны особенно строгая этика и теократический идеал государства», что отличает не только Цвингли, но позже и Кальвина от Лютера и немецкой Реформации. Безрезультатный спор между Лютером и Цвингли о понимании Причастия (1529 г.), позже в Германии перешел и к осуждению взглядов самого Кальвина (в т. и. «Торгауских Артикулах»). —Хегглунд Б. История теологии. – СПб., 2001. С. 217, 229–234. Согласия у Реформации во многих вопросах вероучения не удалось достичь не только между Германией и Швейцарией. Его не было и с англиканством, позже находящиеся под влиянием Кальвина. Еще более сложная картина наблюдалась в отношениях с т. и. «левым крылом» Реформации, включая самые радикальные его формы у Андрея Карлштадта, Томаса Мюнцера, Менона Симона и других.
К завершению данной главы о мотивах Реформации весьма интересно привести две мысли из книги немецкого католического историка Йозефа Лортца (1887–1975). К причинам рождения Реформации он относит слова кардинала Ньюмана, бывшего протестанта, но перешедшего в католичество, о т. и. «философской причине»:
«совершенно исключено, чтобы столь большая часть христианского населения ради ничтожных вещей отказалась от общности с Римом и в течение 300 лет [74] продолжала настаивать на своем протесте… Все заблуждения основаны на той или иной истине и из нее черпают жизнь. И протестантизм, получивший столь широкое распространение и существующий столь долгое время, должен иметь в себе некую великую истину или многие истины и быть свидетелем этих истин» [75] .
74
Эти слова Ньюман писал во второй половине XIX века.
75
Цит по: Лортц Й. История Церкви. T. II. § 80. 4. а. Курсив мой.