Хроника лишних веков
Шрифт:
Я чуть было не соврал ей - и удивился: в ту минуту мной владела сильная иллюзия, что уж где-где, а в Риме-то я бывал...
– Надеюсь, что попаду.
Ниса расстроилась:
– Я думала, что ты покажешь мне Рим. Я думала, что ты был везде.
– Везде, - подтвердил я.
– Кроме Рима.
На ближайшем привале Демарат хмуро посматривал на нас, как-то бессильно двигал бровями и молчал вроде Марка Аврелия, "наедине с собой".
От селений, от стоячей воды мы держались подальше: где-то здесь бродила еще недавно "царица грозная Чума". Но не помню страха, никакой опаски... Мне чудилось, будто мы протаптываем в римской чуме невидимый гуннский туннель. Итак, "держались подальше" было лишь гигиенической мерой. Однако невольно, с действительным страхом в самой глубокой глубине души я соблюдал в дороге еще одно ограничение - держался всегда в узкой щёлке-колее между цепями всадников-стражей и ни разу не заступал за неясную границу наших бивуаков. Я сильно внушал себе: Сфера растаяла и существует теперь на перекрёстке пространств только этот, Древний Рим... но страх, страх снова проехаться нагишом, на заду, на спине по шершавой ледяной горке...
– Вот он... заметь, - сказал Демарат однажды в полдень.
С возвышенности можно было разглядеть вдали бурую и рыхловатую ковригу какой-то обширной крепости, широко окруженную темной массой припёков-трущоб.
– Что там?
– глупо полюбопытствовал я.
– Так я и предполагал, - слабо усмехнулся Демарат моей глупости.
– Рим.
Я растерялся. Окрестные пасторали последних веков Империи были безлюдны, только одна крохотная человеческая фигурка виднелась впереди на краю пригородного селения.
– Похоже, гостей не ждут...
– умно предположил я.
– Говорят, чума...
– пожал плечами Демарат.
Ниса торопливо вдевала в мочки огромные золотые висюльки.
У крепостных врат, под бурыми, замшелыми стенами Рима, печальная депутация стояла нам навстречу. Белоснежная пышность тог не произвела на нас никакого впечатления: эта хмуро-любезная компания выглядела жидко и захолустно. И очень сочувствуя этим жмущимся в кучку патрициям, я решил наконец покончить со всеми своими страхами.
– Да, мы оставим охрану за вратами, - сказал я римлянам.
– Дайте нам гарантии.
Префект, блекло обрадовавшись, очень смешно пошевелил пальцами ног в своих патрицианских башмаках-кальцерусах и переглянулся со своими. Я же не стал переглядываться с Демаратом.
Северные врата Рима отворились, и я поторопился не совсем вежливо.
– Не беспокойся, - услышал я желчный шепот Демарата.
– Я пропущу тебя в Рим.
– Надеюсь, ты сумеешь справиться и без меня, - в тон ответил я ему, собрался с духом и впервые заступил за предел "гуннского туннеля"...
Рим остался стоять, как стоял.
– Рискнул?
– мефистофельски усмехнулся Демарат у меня за спиной.
– Цел?.. Рад?
Потом он выглянул сбоку и заметил с недоумением:
– Вижу, свободе ты не особенно радуешься...
"Чему радоваться-то?" - недоумевал я сам. Бесы бросили, чего лучше, оставили в покое... только бросили слишком, слишком далеко от дома. Остаться в Риме? Вернуться к Аттиле, в варварской шапке?.. Нет! На восток! Теперь я мог отправиться на Москву один, пешком.
– Рассуждаешь верно, - сказал Демарат, заметив во мне перемену.
– У нас нет дома.
За крепостными стенами еще долго тянулись мусорные и руинные пустыри, редко обставленные обшарпанными святилищами.
Римские тени понуро тянулись у нас под ногами. Путь по Вечному Городу был длиннее всей Соляной Дороги.
Окна были пусты. В редких появлялись бледные лица. Даже мальчишки и собаки не приближались, а подглядывали за нами из-за самых дальних углов.
– Тихо у вас, - сказал я префекту.
– Чума была в гостях, - вздохнул и пожал плечами префект.
Нам отвели как будто брошенный патрицианский дом, гулкий и мраморно-гладкий, как большая раковина. Мы вышли в открытый небу внутренний дворик с изящной бледно-розовой колоннадой. Я остановился на краю прямоугольного водоёма и с наслаждением заглянул в чистую на вид воду. Я увидел на воде мрачного бородатого варвара в лисьей шапке, которую я позабыл снять во вратах. Дно было выложено разноцветной мозаикой, виноградными лозами, птичками, рыбками... А рядом с варваром на воде появилось прозрачное отражение бритого, трезвого и мудрого эллина.
– Пришли, - сказал эллин.
– Где Харон? Умер, что ли... Кто тогда повезет нас через Лету?
– Стикс...
– уточнил я.
– Здесь берег Стикса.
Варвар снял, наконец, шапку и рукой свёз со лба мокрые волосы.
– Нам пора посетить термы... обмыться самим...
– продолжал тему эллин.
Появилось и третье отражение. Серьги Нисы зеленовато замерцали в бассейне.
– Я не прочь искупаться прямо здесь, - сказала довольная жизнью Ниса.
– Что медлишь?
– улыбнулся Демарат.
Ни на миг не поколебавшись, Ниса потянула вверх, через голову, сразу обе свои туники, серьги с подвесками звонко загремели в патрицианской пустоте дома.
Префект все еще стоял в дверях со своей невозмутимой печалью в светлых глазах, ему было около пятидесяти. Я подошел к нему.
– Я знаю, что Юсты Граты Гонории уже давно нет в городе, - сказал я ему, и он сложил губы в виноватой улыбке, а в глазах его мелькнул испуг.
– И знаю, что вы готовите достойное оправдание. Я не тороплю вас.
Позади раздался шумный живой всплеск, за ним - восторженный возглас Нисы. Сразу стало веселей.
– Позвольте нам пробыть здесь неделю без всяких никчемных церемоний. У меня и моих спутников есть свои дела.
Ниса плескалась, как ребенок, в прохладной воде, повизгивала на весь дом. Префект поглядел через мое плечо, живой цвет появился в его лице, и он низко, чересчур низко склонив голову, вышел.
Демарат оставался далеко в стороне от моих переговоров с префектом, стоял, привалившись к колонне и любовался Нисой.