Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
— Мне цыганка нагадала — умру своей смертью, — усмехнулся Боданин. — Так что бояться нечего.
Оценив обстановку, он приказал выдвинуть станковый пулемет на бугор, с которого хорошо просматривались окопы гитлеровцев.
— Не давайте им носа высунуть. Загоняйте в землю, — наставлял он пулеметчиков.
Через пять минут пулеметчики находились уже на бугре. С вершины его отчетливо виднелись замаскированные дерном брустверы окопов, из-за которых то и дело высовывались каски немецких автоматчиков. Пулеметчики короткими очередями заставляли их прятаться в окопы. Гитлеровцы открыли бешеный огонь по «максиму», стремясь во что бы то ни стало смести его с господствующего над поляной бугра. Пулемет замолк.
— Что с ним? — забеспокоился Боданин и поглядел в бинокль на бугор: оба пулеметчика были убиты. — Быстро заменить! — приказал он, и два красноармейца, пригибаясь к земле, побежали на место погибших товарищей.
Путь им преградили пулеметные очереди немцев; красноармейцы упали в траву и больше не поднялись.
— Быстрее надо бежать! — не выдержал Боданин. — За бугор прятаться, там пули не достанут. Давайте еще двоих, — повернулся он к командиру взвода. — Добровольцев…
Красноармейцы молчали, не решаясь рисковать. На их глазах только что погибли два боевых товарища.
— Пошли связного к командиру батальона за подкреплением, — передал Боданин Трубину. — Хорошо бы миномет. Иначе мы не выбьем немцев из окопов.
Боданин вдруг выскочил на поляну и зигзагами стремительно побежал к бугру. Немцы открыли огонь, но лейтенант уже был за бугром, куда пули не долетали. Тут же лег за пулемет и резанул очередью по окопам. Рядом с ним, тяжело дыша, плюхнулся на землю помощник командира второго взвода старший сержант Кривенко.
— Вдвоем будет веселее, товарищ лейтенант. — Он помог перезарядить пулемет новой лентой.
Немцы обрушили огонь на бугор. Боданин отстреливался короткими очередями. Он понимал, что долго не выдержит здесь: слишком близко находится бугор от немецких окопов. Наконец, к радости обоих пулеметчиков, на опушке леса взметнулся огромный столб черного дыма.
— Наш миномет бьет! — закричал Кривенко.
— Дружище мой, Саша Комаров! — радостно проговорил Боданин. — Узнаю по почерку. Работа его стодвадцатимиллиметрового миномета!
Кривенко знал о дружбе своего командира с командиром минометной роты лейтенантом Комаровым. В батальоне их часто видели вместе.
— Чистая работа, — похвалил он минометчиков, наблюдая за взрывами мин на опушке леса. Пока бьет миномет Комарова, им бояться нечего. Можно даже отдохнуть немного и осмотреть пулемет. Прибежали два красноармейца, посланные Трубиным. Боданин и Кривенко уступили им место и вернулись в рощу.
— Не дело командира роты кидаться в пекло, — сказал Трубин. — У нас бойцов хватает.
— Ну-ну, не ругайся, — сказал Боданин, устало улыбаясь.
Примерно с полчаса минометчики обрабатывали окопы врага. Потом их перебросили на левый фланг. Убедившись, что миномета нет, немецкие автоматчики пошли в атаку. Пулемет с бугра дал несколько коротких очередей и умолк. Два красноармейца вызвались заменить убитых пулеметчиков, но Боданин их не пустил: автоматчики уже были на линии бугра. Рота открыла огонь. Гитлеровцы, несмотря на потери, упорно приближались к опушке рощи и стреляли на ходу из автоматов.
— Где санитарный инструктор? — спросил Боданин. — Почему он не перевязывает раненых?!
— В самом деле, — удивился Трубин, — я его давно не видел…
Ближе всех немцы подошли к позиции второго взвода. Боданин понимал — винтовочным огнем противника уже не остановить. Оставалось либо отступить в лес, либо контратаковать. Он увидел, как низкорослый красноармеец стремглав бросился в спасительный лес. Могут побежать за ним и остальные бойцы. Во втором взводе во весь рост поднялся старший сержант Кривенко. И тут же Боданин услышал его призывный клич:
— За мной! В атаку! Ура!
Кривенко побежал на врага, не оглядываясь назад. Второй взвод поднялся следом за ним. Боданин сорвался с места и увлек за собой остальных. Первым упал на траву Кривенко. Но роту уже нельзя было остановить; с громовым «ура!» она ринулась врукопашную. Не ожидавшие такой бурной контратаки, немецкие автоматчики растерялись. Через полминуты они бежали, спасаясь от моонзундцев. В немецких окопах Боданин остановил роту.
— Отсюда ни на шаг! — приказал он.
Принесли раненого Кривенко.
— Санитарный инструктор где?
— Вон, ведут его, — показал Трубин. — Бросил раненых и отсиживался в яме.
Красноармейцы подвели бледного как полотно санитарного инструктора. Боданин выхватил пистолет:
— Застрелю труса!..
Трубин отклонил руку Боданина с пистолетом:
— Побереги пули. Его будет судить военный трибунал.
Боданин со злостью спрятал пистолет в кобуру.
— Не думал, что у меня в роте окажутся трусы, — сквозь зубы процедил он. — А кто бежал в лес?
— Поймали и того. Оба предстанут перед судом, — ответил Трубин.
В роту пришел майор Столяров. Он сжал руку Боданину и долго не выпускал ее.
— Действовали отлично, товарищ лейтенант. Я доволен. Объявляю благодарность всей вашей роте.
— Кроме двоих, товарищ майор, — поправил удрученный Боданин. — Оказались трусами…
— С трусов спросим со всей строгостью закона военного времени, — сказал Столяров, — отправьте их в Хаапсалу.
— Есть.
— А сейчас небольшой отдых роте. Немцы оставила деревню. Надо думать, реванш они будут брать в Паливере. Что ж, посмотрим завтра, кто кого.
С рассветом 27 августа батарея Хапчаносова начала артиллерийскую подготовку, ее поддерживал 120-миллиметровый миномет лейтенанта Комарова. Гитлеровцы не отвечали.
— Неужели они всю свою артиллерию под Таллин бросили? — удивился Фиронов.
— Артиллерию — может быть, — согласился Столяров, — а вот минометы явно приберегли для нас. Вот увидите.
— И самолетов не видно. Должно быть, жарко фашистам у Таллина.
Столяров посмотрел на часы: пора заканчивать артподготовку. Он послал на батарею своего связного Сломова.