Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Гаара отошёл от него выше по течению, так как помимо грязи от брата вот-вот пойдёт фиолетовой краской.
– Эй, Темари, иди сюда! – крикнул старший Собаку. – Я не буду тебя топить! Разве что немного.
– У тебя тушь потекла! – отозвалась девушка и упрямо осталась на берегу, с истинной недоверчивостью росшего вдали от любых водоёмов не желая лезть в какую-то подозрительную речку в потёмках. Канкуро закатил глаза и принялся активно умываться, пока что только размазывая боевую раскраску сильнее.
Темари устроила веер удобней поперёк коленей. Успеется ещё, хотя в чём-то она им завидовала – в этих кустах не только не просматривается
Старшей Собаку до сих пор плохо верилось. Не хватало ей простоты Канкуро или, возможно, имела она лишний год жизни. Братья её не разговаривали друг с другом, но держались рядом и осторожно притирались друг к другу. Родная кровь взыграла в них, а в Гааре неожиданно не оказалось злобы. Темари же так не могла – думала, думала, размышляла, давя желание принять как есть.
А может плюнуть и вправду принять, как Канкуро? Ну, был у них убийца-брат, могущий растерзать селение и их самих. Ну, теперь поменялся и просто делает вид, что прочих ниндзя Суны не существует; спокоен и насторожен, странный и совсем чужой. Тот безумец и то был не таким незнакомцем – пугал, но свой.
Теперь же стало… лучше.
Темари остро не доверяла всяким там «лучше». Их в её жизни было маловато.
«И где он научился плавать?..» – вяло подумалось девушке, когда Гаара упал на спину и сделал несколько гребков. Ещё одна деталь, которую она не знает о родном брате – ужасная сестра. Канкуро – ужасный брат – вытаращился же в открытую, так как младший Собаку держался в воде относительно уверенно для жителя песков; шиноби полагались в этом на чакру.
Старшие братья и сёстры должны защищать младших. А они что?
А она что? С двумя-то оболтусами…
Тошно.
На востоке уже стало значительно светлее. Небо напиталось голубыми красками, однако в лесу ещё царили прозрачные утренние сумерки. Гаара выбрался на берег и поёжился. В воде парень успел согреться, зато мокрую кожу и ткань сразу же обдул издевательски лёгкий ветерок. Он стянул майку через голову и принялся старательно выжимать.
– Простудиться можешь, – вдруг тихо сказала ему сестра.
Собаку повернул к ней голову, но каких-то ответных слов не появилось. Зелёные глаза Темари показались ему тёмным отражением своих. Их выражение он не смог прочитать.
– Кост-т-тёр бы, – заявил вывалившийся на берег Канкуро, растираясь собственной водолазкой и сводя на нет половину усилий от помывки.
– Нельзя костёр ночью, – шикнула Темари, и все непонятные видения с её лица испарились. Гаара мгновенно потерял интерес. – Привлечём внимание. Мёрзни теперь.
Младший Собаку поморщился, пускай сестра подколола не его. Тануки быстро раскусил, что она не польстилась на воду из-за этого, но дубеть самому не было никакого желания. Песок с привычным шорохом окружил их стеной, отгораживая от ветра и посторонних глаз. Канкуро и Темари, до этого перебрасывающиеся фразами, окаменели, а их лица побелили от накатившего страха.
Нет, они не трусы. И Гаара, разумеется, заметил их реакцию.
Заметил – и проигнорировал.
– Можно так, – произнёс он. – Костёр видно не будет.
Темари отмерла первой, прерывисто вздохнув. Поразмыслила, хмурясь, как делала всегда,
– Только если не надымите, – разрешила она и, бережно отложив в сторону веер, поднялась на ноги.
– Куда собралась? – буркнул Канкуро.
– Раз уж костёр… – девушка развязала узел протектора, затем пояса и шагнула к воде: уже стало достаточно светло. Канкуро смутился и отвернулся – сестра или нет, но девушка всё же, которую, если б не её характер, уже не за хвостики дёргали, а звали б на свидания. Правда, и за первое раньше, и за второе сейчас можно было получить веером по голове.
Песок, хозяин которого и глазом не моргнул, аккуратно отгородил берег, как только Темари вошла в воду. Канкуро натянул водолазку и отправился за хворостом.
Из-за импровизированной стены неяркий свет солнца до них не доставал. Небо разгоралось всё ярче, но чудовищно медленно. Зато тепло небольшого костерка множилось, не развеиваясь, и даже Темари уже высохла. Девушка полировала веер до зеркального блеска, чем занималась всегда, когда жаждала пустой головы без мыслей. Канкуро уставился на огонь, изредка вороша угли и подкладывая веточки, а Гаара игрался с влажными песчинками, заставляя их двигаться и размышляя, что и как делать дальше.
Больше половины шиноби Суны уже ушли. Разделившись на две группы, одна отправилась к границе прямым путём на юго-восток, шумно и не скрываясь, надеясь обмануть Коноху, а другая, медленно, вместе с ранеными, намеревалась сделать крюк вокруг Танзаку и лишь потом идти на юг, проделав как можно больший отрезок пути через страну Рек, а не родную, но жестокую пустыню.
Пять десятков человек остались прикрывать и тех, и других и следить за Листом. В Конохагакурэ было относительно спокойно для такого времени, но Баки, сделавшийся здесь командиром, приказал следить в оба. Возможно, что-то случилось и у них, и селение, несмотря ни на что, не желало – пока что – ввязываться в конфликт.
А возможно уловка, чтобы выманить их. Или заставить перестать прятаться в кустах и выдать своё расположение, которое было под самым носом у Конохи.
Была так же ещё одна причина, по которой не уходили. Ждали вестей о Казекаге, ждали других – то ли пленных, то ли убитых. Те, кто не знал судьбу товарищей, упрямо никуда не ушли, хотя Баки злился, что полсотни это слишком заметно.
Младший Собаку тоже не стремился покинуть страну Огня по личным причинам. Собственно, ни одного повода это сделать не было – Суна не являлась ему ни домом, ни безопасным местом. Но было и иное: разделившись с остальными, тануки мог быть уверен только на счёт Шукаку, так как безоговорочно верил интуиции – живой и невредимый. Их жизни сплетались в единый клубок долгие и мучительные тринадцать лет, и Гаара сомневался в возможности ошибки.
Но Шио. Но даже Юмия и Сейрам.
Но Хината.
Хината…
Уйти в Суну с возможной войной с Листом на носу – это как подписаться не видеться с Хинатой по меньшей мере месяцы. Поэтому Собаку сосредоточенно думал, разрабатывая тактику личных действий и пытаясь придумать, как бы подстроить под неё других. Парень мало в этом разбирался, но, в своём время, читал любые книги, которые попадались под руку, так как больше не находил себе занятий: детские, взрослые, научные, фантастические, романтические… Про войны и про политику. Разум сохранил крохотные обрывки, и по ним, а так же по чутью выходило, что воевать никто не хочет.