Хроники Ордена Церберов
Шрифт:
И когда под носом стало горячо и мокро, когда в глазах потемнело, и даже свет костра не пробивался сквозь эту тьму, когда дыхание пресеклось и встало комом в горле, я поняла — всё.
Это конец.
И в тот самый миг, когда я попрощалась с жизнью, всё прекратилось.
Меня отпустили.
Исчезла чужая воля, перехватившая мое заклинание, и давление силы, невозможное и невыносимое для человека, исчезло.
Схлынула боль, ломившая виски, и внутри моей головы снова осталась одна я — образы, схваченные моим-не моим заклинанием больше не теснились в ней, не распирали ее.
Выпрямившись на бревне, я спешила надышаться перед тем, как оборванный поиск хлестнет по мне отдачей — и это будет всем отдача отдача, как бы мозг из ушей не хлестнул! — и готовилась выстоять, да только особо на это не надеясь...
Сила вернулась журчащей речкой, быстрой, говорливой, норовистой — но все же не обезумевшим потоком, собравшим воедино что воду, что землю, что камни.
Кто бы ни влез в мое заклинание только что, он позаботился о том, чтобы меня не перемололо его силой.
Тело слегка клонило в сторону, я выпрямлялась, садилась ровно — но тут же понимала, что меня снова ведет.
Шум в голове сменился звоном, темнота в глазах отступила, но чувствовала я себя… Чувствовала я себя так, будто давешний болотный змей меня все же догнал и проглотил. И соратники меня все же отбили, но до того тварь долго-долго гойсала от них по трясинам, собирая брюхом все камни да коряги.
Что это было? Что это было и какого блазня именно со мной?
Касаясь дара снова, я чувствовала себя… неуверенно. Это чувство было мне внове и оно мне ужасно не нравилось.
Мне было попросту страшно, что этот, непрошенный, может прийти опять и… и второй раз уже не смилостивиться. Не отпустить.
Но это мой дозор. Это моя служба. Я несу ее честно.
Зелень поиска подсветила поляну и лес на полет стрелы вокруг стоянки.
Ни чужих людей, ни тварей. Все чисто. Все хорошо.
А тошнота, что колыхнула внутренности, когда я с выдохом отправила силу в поиск — ерунда, пройдет.
...и прошла.
Правда, когда проснувшийся без посторонней помощи Илиан пришел меня менять, в ушах у меня все еще слегка звенело, да и в ноги слегка подрагивали.
Дойдя до лежака, я с облегчением опустилась на нагретое Камнем место.
Никаких снов! Ведающий Тропы, молю тебя, пускай сегодня — никаких снов!
Уже проваливаясь в сон, чувствуя, как по телу растекается блаженная нега, а в голове вяло толкаются прихваченные во время странного поиска образы, я прикинула: похоже, это я с подачи наблюдателя, аж до Закатного леса дотянулась…
Сны мне не снились.
Благодарю, Ведающий тропы!
Утренние сборы обоза остались позади: спутники нам достались бывалые, деловитые и знающие цену дорожному времени. Потому поднялись еще до света. Обиходили коней, позавтракали, ежась от утреннего тумана — и рассвет встретили уже на ходу.
— Илиан.
— М? — напарник, покачивающийся в седле, ко мне даже не повернулся, только бровь, рассеченная шрамом, вопросительно приподнялась.
— Скажи… ты ночью, когда спал — или когда проснулся — ничего… странного не почувствовал?
— Где? — тут же подобрался напарник.
— Ну…
Я вздохнула, поколебалась, да и выдала ему всё, что со мной стряслось прошлой ночью.
— Танис.
— М? — откликнулась я со здоровой опаской.
Да еще и на всякий случай шевельнула стременами, побуждая Коряжку отодвинуться от напарника.
Что-то мне его спокойствие не нравится.
Какое-то оно… не надежное!
Как полянка на болоте. Такая зеленая. Такая ровная. Такая… бездонная.
— Танис, почему ты не разбудила меня сразу же, как только это произошло?
— А что бы ты сделал? — искренне удивилась я, и по озверению на лице поняла, что это было ошибкой.
— Да я просто в себя толком не пришла, ошарашена была, — торопливо исправила я ситуацию.
— Подъедь ближе ко мне, — скомандовал Солнышко все так же спокойно.
Вот не зря я отодвинулась, ой, не зря!
Но все же подчинилась.
У меня после прошлого нарушенного приказа зад всю дорогу до Хорвуса горел — а мне на нем еще в седле сидеть!
Уж лучше подзатыльник…
Но вместо затрещины, Камень ухватил меня за подбородок, чуть покрутил его из стороны в сторону, вглядываясь в глаза. Потом зачем-то заставил меня запрокинуть голову, заглянул в нос…
— Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Так это… нормально? А что такое? — осторожно уточнила я.
— Танис. На тебя была направлена магическая атака.
— А! Так то ж ночью было!
Солнышко полоснул меня взглядом, как мечом: странно, что напополам не распалась, и попросил ласково-ласково:
— Не придуривайся!
А я что, я просто… от неожиданности! Лучше б и правда подзатыльник — от него я хоть не смущалась бы.
Когда он отпустил мой подбородок, я быстренько заставила Коряжку отступить подальше.
Сердце колотилось.
И вовсе не из-за того, что у меня екнуло в животе, когда вредный Камень взял меня за подбородок!
— Это ведь не всё, верно? — и вопроса в его вопросе было куда меньше, чем уверенности. — Такое раньше уже было? Ты поэтому спрашивала, может ли Око почувствовать наблюдение, но не определить наблюдателя?
Я покусала щеку изнутри, делая вид, что не понимаю, о чем он.
— Танис. Рассказывай.
И я рассказала.
Всё.
Ну… почти всё: про то, как я трогала себя, чтобы вывести на чистую воду наблюдателя, ему лучше не знать!
Камень слушал внимательно, не перебивая. Иногда хмурился, иногда хмыкал, но выслушал.