Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
Из Модены через Милан я двинулся во Францию, в Романьяк, который воспринимал почти родным. Мне пришло в голову, что неплохо бы откопать клад, зарытый мною когда-то в лесу возле замка.
Я просто не в состоянии описать ту ностальгию, что охватила меня по приезду в Романьяк. Когда-то он был моим феодом, а сейчас тут все изменилось. В замке никто не жил, поскольку мое баронство Екатерина упразднила, и он потихоньку ветшал. Я сидел в харчевне в деревеньке Ом, смотрел на крепость, вспоминал, сколько сил я вложил в ее восстановление, и всерьез опасался, что слезы начнут литься сами собой.
Странное дело — благодаря своему дару я был практически бессмертным, но не мог вкусить обыкновенного человеческого счастья. Все четверо детей, родившихся у меня за сто сорок лет жизни, умерли, причем первого убил я сам. Господь, видимо, смеялся надо мной за глупое желание, загаданное когда-то над могилой французского короля…
Тем не менее, в те времена я еще не понимал того, что понял позже, и полагал свой дар благом. Если честно, я считал себя полубогом, ведь кроме бессмертия я обладал возможностью творить что угодно, не страшась последствий. Я всегда мог переселиться в другое тело и избежать наказания, но разве это добавило бы мне счастья?
Рассудив, что долгое нахождение в Романьяке не пойдет на пользу моему настроению, я поехал в лес на краю деревни, нашел большой дуб и откопал свою шкатулку. В ней по-прежнему лежали серебряная монета с изображением необычного мужского профиля с перьями на голове, крестик тамплиеров, перстень Ла Туров да десяток золотых экю. Я забрал свое сокровище и направился к западному побережью.
Через месяц я уже был в Ла-Рошели, а оттуда морем добрался до Лиссабона. Прибыв в местную коллегию иезуитов, я представился Иштваном Надем и предъявил бумаги от отца Бернардо с распоряжением предоставить мне место на отправляющемся в Новый Свет судне. Ждать пришлось недолго, и несколькими днями позже я уже плыл на запад на небольшом бриге «Блаженный Амадей».
Часть IV
Бразилия, XVII век
Океан Иштван пересекал впервые. Впрочем, внешне он не мог найти отличий от Средиземного моря, по которому сто лет назад плавал на «Морской звезде». Та же безбрежная водная гладь, смыкающаяся на горизонте с небом, те же волны с веселыми пенистыми барашками и легкий бриз.
Прислушиваясь к скрипу мачт и хлопанью парусов на ветру, Иштван вспоминал годы, проведенные на «Морской звезде», смелую и любящую Бланку, приключения в Танжере, нападение пиратов. Почему судьба отнимает у него всех, кого он любит?
Священник стоял у борта брига, облизывая соленые от морских брызг губы, и размышлял, размышлял, размышлял… После убийства Кальво у него не было времени осмыслить случившееся, но сейчас, в пути, боль от потери сына вернулась с новой силой. «Бедный мой Марио! Страшно подумать, что они с тобой сделали!» Посещали Иштвана и другие мысли: «Ни один из моих детей не дожил до двадцати лет. Что это, расплата за дар бессмертия? Может, мне и в самом деле нельзя жениться?»
В целом путешествие оказалось безопасным и довольно приятным. «Блаженный Амадей» сделал две остановки: на островах Мадейра и Сантьягу, а затем взял курс на юго-запад. По вечерам Иштван и еще несколько человек обедали с капитаном «Амадея», доном Берсальо, в кают-компании. За болтовней, кружкой вина и картами время летело незаметно.
Небо было чистым, ветер — попутным, и шестью неделями позже вдали показалась суша и устье Амазонки, на берегу которой возвышались каменные стены форта Рождества Христова. Оттуда почему-то доносился громкий гул.
Судно легло в дрейф. Иштван, которому не терпелось увидеть Новый Свет, с удивлением спросил капитана:
— Почему мы не подходим к берегу, дон Берсальо?
— Поророка, святой отец, — усмехнулся тот и, заметив недоумение на лице Иштвана, пояснил: — Так это называют местные. Приливные волны сталкиваются со встречным течением реки и образуют буруны, способные любой корабль разнести в щепки. Подождем отлива.
Дон Берсальо протянул священнику раздвижную трубу.
— Взгляните.
Иштван посмотрел и ужаснулся. Над невероятно широким устьем огромной аркой висели столбы водяной пыли, а под ними то и дело возникали высокие пенистые буруны, с грохотом разбивающиеся о берег.
— Так вот откуда этот странный гул!
Капитан с улыбкой кивнул и удалился, а Иштван остался на палубе, с удивлением наблюдая за невиданным зрелищем.
Через несколько часов «Блаженный Амадей» пришвартовался у форта Рождества Христова. Это была небольшая крепость, вокруг которой рассыпались дома местных жителей, церкви и лавчонки. Все вместе они образовывали небольшой городок под названием Счастливая Лузитания.
Иштван попрощался с капитаном и отправился в местную иезуитскую коллегию, находившуюся позади рыночной площади. По дороге он с удивлением отмечал, насколько городок похож на европейский. Такие же, как в Испании, дома, улицы, церквушки. Впрочем, попадались и аборигены: худые и довольно высокие мужчины и женщины с длинными черными волосами и необычным, красновато-коричневым цветом кожи. Одеты они были в длинные рубахи тонкой кожи, поверх которых болтались разноцветные бусы, и холщовые европейские штаны. Иштван поразился, поняв, что ни один из индейцев не носит бороду.
В длинной и узкой комнате, больше похожей на коридор, гостя встретил отец Фернандес, высокий иезуит с узким лицом и аккуратно подстриженной бородкой. Посмотрев бумаги Иштвана, он радостно воскликнул:
— Как хорошо, что вы приехали, брат! Здесь очень нужна наша помощь. Увы, в Лузитании нас пока только двое. Большая часть братьев находится в глубине континента, в редукциях или местных племенах.
О редукциях Иштван слышал не раз. Они представляли собой поселения индейцев, каждое из которых контролировал католический священник. На огромной территории от Рио де ла Плата почти до самых Анд редукции образовывали подобие теократического государства, которым руководили только иезуиты, не пуская туда ни испанцев, ни португальцев. Индейцы, объединенные в колонии по восемь-десять тысяч человек, работали на полях, пасли скот, пряли и ткали, а за свой труд получали еду, одежду, развлечения. Это был эдакий «Город Солнца», где всем руководили члены ордена Иисуса.
— Я бы с удовольствием предложил вам остаться здесь, — продолжал отец Фернандес, — но в глубине континента вы гораздо нужнее.
Он развернул манускрипт с тщательно отрисованной картой Южной Америки.
— Где-то здесь, — отец Фернандес обвел пальцем большую зону в центре континента, — обитают инки, покинувшие Анды после появления европейцев. Они поселились в сельве и живут в абсолютном невежестве. Наша святая обязанность — познакомить их с христианством и обратить в истинную веру.