Хватка
Шрифт:
ЧАСТЬ 2
Полыни горький цвет.
ГЛАВА 1
Майор Эрих Ремер, помня опыт прошлых дней, дал выспаться квартировавшим у него в Правлении офицерам. Вообще, ему очень нравилось это слово «Правление», переведенное ему Юзефом, как Vorstand. В самой большой комнате, где перед портретами коммунистических правителей, еще совсем недавно проходили общие собрания колхозников, он обустроил себе большую приемную, начисто освободив нижнюю часть зала от ненужных скамеек. По его мнению, это было бы
По мнению майора Ремера, высказанному гостям накануне и получившему у них полное одобрение, русские поступали глупо. Какой смысл высылать несогласных работать лентяев и демагогов куда-то в Сибирь? Ведь это до крайней степени невыгодно!
Взять, скажем, какого-нибудь ничего не производящего еврея, покупающего подешевле товар в одном месте и продающего его в другом — подороже, и отправить его с семьей к Уралу. Обеспечить транспорт? Затраты. Обустроить их там хоть как-то? Опять вложения, причем впустую. Они все равно не будут работать, это же евреи. Станут, будто стая голодных галок, на все окрестности поносить тех, кто их выслал с насиженного места и в результате государству придется бороться не с этой, отдельно взятой семьей озлобленных переездом евреев, а еще и с целым селом, которое они смогут настроить против Германии! А уж это-то они умеют делать, как никто другой, они целые страны способны стравить, не то взбудоражить возмущением какое-то село с доверчивыми славянами.
«Нет, — говорил себе майор Ремер, — это крайне экономически и политически невыгодно. Гораздо дешевле и, заметьте, поучительнее сразу же пристрелить тех, кто исподтишка, или во все горло начинает возмущаться. И не надо никуда их возить. Зарыли и забыли. Конечно же, здоровая полемика в каких-то хозяйственных вопросах, это даже интересно, но разве возможна она, здоровая полемика, с евреями? «Иуды» способны обмануть самого дьявола, чему в мировой литературе имеется немало примеров».
О, в тот момент, когда рассуждения майора коснулись литературы и чтения, он глубоко и с сожалением вздохнул. Сказать одной скупой фразой: «Эрих Ремер любил читать», означало не сказать ровным счетом ничего.
Он всегда читал взахлеб, читал с детства, все свое свободное время. Это происходило беспрерывно до тех пор, пока, в огромном списке литературы он, сначала просто из любопытства, а потом уже и с интересом не углубился в смысл статей и работ лидеров Национал-социалистической немецкой рабочей партии, благо дома, у отца, этого материала было всегда предостаточно.
Вскоре Эрих стал вместе с отцом посещать их собрания, и вошел в круг активных членов одной из ячеек. Его так вдохновляло: стоять у порога событий, переворачивающих окружающий тебя, затхлый мир к чему-то непонятному, но бесспорно лучшему. Молодой Ремер был просто уверен в том, что эти события обязательно будут отображены в современной литературе, иначе просто не могло и быть, а это значило, что он должен был сделать все, чтобы в этом участвовать. Время шло, Эрих все больше увлекался общественной
Потом началась военная служба: Франция, Дания, Польша и, не идущая ни в какое сравнение со всем этим Россия. Впрочем, если говорить откровенно, сейчас, когда ритм боевых событий сменился с безумного кавалерийского галопа, на расслабленный шаг дремлющей лошади, Эрих легко мог себе позволить чтение, но прибывшая несколько дней назад особая группа всячески его отвлекала по вечерам от книг и газет.
Вот уже который день они, пользуясь тем, что непогода не позволяет заниматься курганами, каждый вечер приглашали его в компанию: поиграть в карты, покурить, поговорить и, разумеется, выпить.
О, как же трудно было майору сегодня просыпаться, но, как лицу должностному ему требовалось всегда блюсти порядок и пунктуальность. На сегодняшний день у Ремера были намечены дела, коим не имели права помешать ни дурное самочувствие, ни утренний дождь.
Майор, проживающий в одном доме с переводчиком Юзефом, а также солдаты армейской разведки Отто Гафна вместе с командиром, были расквартированы вблизи Правления. Как уже говорилось, в самом Vorstand, в боковой комнате, где стояли пустые советские сейфы из-под каких-то картотек, жили только офицеры специальной группы.
Исполнение секретных директив командования никто не мог отменить, будь они хоть трижды противоречивы, поэтому, для исполнения одной из них еще вчера Эрих Ремер распорядился вызвать к себе для беседы кого-нибудь из представителей евреев, проживающих в Легедзино.
В «приемной» было пусто. Так майор называл тот самый зал заседаний, в котором на похожем на сцену возвышении в виде литеры «Т» были установлены два длинных, дощатых стола, сидя за которыми он частенько принимал местных посетителей, доносящих до его сведения важную информацию о своих соседях и односельчанах вообще. Юзеф с приглашенным главой еврейской общины задерживался.
Где-то в глубине коридора были слышны глухие голоса команды Винклера. Ремер, стараясь шагать так, чтобы его приближение было слышно, прошёл краем зала, и вскоре добрался до тонкой двери гостей. Бодрые возгласы офицеров, доносящиеся из-за нее, говорили о том, что вся их веселая компания уже давно бодрствует. Эрих постучал и толкнул сворку:
— А вам все нипочем, — снимая фуражку и пригибая голову так, чтобы не задеть ей низкую для его роста перекладину, с наигранным укором заметил майор и вошел, — где вас, черт возьми готовят к подобному? Должен признаться, что лично у меня в голове стоит такой звон, будто я спал под церковным колоколом.
— Не судите себя строго, Ремер, — хмуро поприветствовал его гауптман, — мы все сегодня спали в одной «церкви». Наверное, нам все же придется поменять поставщика шнапса…
— Или хотя бы начать пить его меньше…, — тихо заметил лежащий у дальней стены медик группы.
— Не слушайте его, — отмахнулся Винклер, — я так понимаю, что вы пришли по тому делу, о котором мы вчера говорили? Или…
— Да, — кивнул майор, — так и есть. Думаю, ваш опыт, гауптман, мне может сегодня здорово пригодиться. Вы …могли бы выйти и выслушать меня? Или у вас дела?
— Какие дела? — намекая на плохую погоду, кивнул в сторону окна Винклер. — Дождь зарядил еще с ночи, все опять развезло. Весь деть будем валяться в этих чертовых пружинных кроватях. Спасайте нас от скуки, Ремер, не то мы сдуреем в этой каморке…
Они вышли в зал, где по-прежнему было пусто и только флаг Германии да, расположенные позади него на стене портреты фюрера и доктора Геббельса молчаливо взирали на их передвижение к столу.
— Два портрета, это хороший улов, — пошутил, кивая на стену Винклер, усаживаясь за стол напротив хозяина «приемной», — обычно для малых сел раздают лишь увеличенную карточку фюрера и флаг.