И нет этому конца
Шрифт:
И тут я увидел Зину. Она стояла на пригорке, закинув голову кверху.
Неужели ей не страшно? Уж ей-то, наверное, известно, что помимо бомб есть еще и осколки от разорвавшихся зенитных снарядов.
— Я сейчас! — крикнул мне Саенков и рванулся к Зине.
— Дура! Дура! — долетел до меня его голос — Живо — в укрытие!
Зина обернулась, увидела Саенкова и с хохотом пустилась от него наутек.
— Ох и доиграются! — вздохнул Орел.
Из-за хлопьев разрывов, сгустившихся над нами, вывалился
— Ложись! — заорал кто-то не своим голосом.
Все разом распластались на земле. Прямо в затылок врастал жуткий вой падающих бомб. «Все!» — коротко подумал я. Взрывная волна с необыкновенной легкостью перевернула меня в воздухе и швырнула на песок. Я открыл глаза, попробовал встать. Но в это время земля вновь осела и резко подвинулась вбок, словно хотела стряхнуть меня с себя. А воздух уже раздирался в звонкие клочья очередным «юнкерсом», входившим в пике. «Сейчас тебе будет орден!» — с тоскливым злорадством вспомнил я о своей недавней мечте, изо всех сил вжимаясь в песок. Но бомбы на этот раз упали где-то у берега…
И тут на меня накатились возбужденные голоса, крики, стоны…
Я с трудом встал — руки, ноги были как ватные…
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — услышал я плачущий голос Бута. — Дураченка убило!
— Как?!
— Я думав: вин просто так сыдить, а вин вже не дыхае!
Я рванулся к ровику, в котором, склонившись на бок, сидел Дураченко. На солнце золотились его редкие светлые волосы. Я впервые видел нашего великана без кепки: он обычно даже спал в ней, надвинув на глаза или ухо.
Ноги у меня подгибались, но я обогнал и Орла, и Задонского, и Козулина и первым скатился в неглубокий ровик. Прижался к еще теплой груди санитара — ни звука! Мне помогли приподнять убитого. Осколок угодил ему под ложечку…
— Уже третий! — глухо произнес Козулин.
— У день по людыни, — скорбно добавил Задонский.
— Санитаров — на берег! — долетело до нас издалека.
К реке бежали люди.
— Оставим его пока здесь! — распорядился я.
Душа у моих санитаров прямо разрывалась на части: тут погибший товарищ, там — раненые…
Сразу под пригорком мы наткнулись на Лундстрема. Он сосредоточенно и аккуратно бинтовал раненому солдату плечо. Перевязка подходила к концу. Стало быть, пока мы мысленно прощались с жизнью, он делал дело.
— Там еще раненые! — крикнул он мне, показывая на берег.
Меня догнал Орел. Обеими руками он держал над собой носилки. Когда он успел сбегать за ними?
Бомба упала в нескольких метрах от парома из надувных лодок. Две автомашины с противотанковыми орудиями свалились в воду. Расчеты находились тут же, поэтому пострадавших было много.
Вдвоем с Лундстремом мы быстро справились с перевязками. Впрочем, с одним
Тогда, во время перевязок, мне было не до Саенкова. Вспомнил я о нем, когда потребовалось записать раненых в тетрадку. В последний раз его видели с Зиной — она на бегу хохотала, а он пытался догнать ее.
Меня охватило сильное беспокойство. Если старшина не явился, значит, что-то случилось. Даже ради Зины он не стал бы пренебрегать своими обязанностями.
Поручив Орлу отправить раненых в госпиталь, я устремился к пригорку, с которого они оба пустились бежать. Взлетел на него, и у меня разом оборвалось сердце. Я увидел на лугу двух солдат, засыпавших свежую воронку. А рядом с ними в одеревенелой позе, прикрыв лицо руками, сидел Саенков.
Вот и Зины не стало…
Чей теперь черед?
Мы сидели на бугре и напряженно гоняли по кругу самокрутку. Сегодня я курил впервые в жизни. Едкий махорочный дым ел глаза, драл в носу и горле. Уже после первых затяжек неприятно кружилась голова, но на душе стало чуточку легче.
И тут прибежал ординарец начпрода зенитчиков:
— Ребята, вы не видели нашу повариху?
Ему сказали. Он не поверил:
— Уже убило и уже похоронили? Ну, даете!
— Ось могылка ее, — показал Задонский.
— Да будет вам заливать! — и ординарец поискал вокруг взглядом. — Ее видели: она где-то тут околачивается!
— Та хиба такымы речамы шуткують? — заметил Бут.
— А кто вас знает! — продолжал сомневаться ординарец.
— Як що не вирытэ, спытайте тоди у товарища лейтенанта, — сказал Задонский.
— Может, вы все заодно?
Я пожал плечами: не разрывать же могилу, чтобы этот чудак убедился, что мы не врем?
— Братцы, скажите правду, — взмолился он, — куда она подевалась? А то у нас уже вода в котлах закипела, пора продукты запускать!
— Старшина, у кого ее документы? — обратился я к Саенкову.
Он посмотрел на меня и ничего не ответил.
— Ну, Зинины документы?
Он снова поднял на меня взгляд и опять промолчал. И это его затянувшееся молчание подействовало на ординарца больше, чем все наши слова.
В последнем вопросе — последнее сомнение:
— А в дивизион почему не сообщили, чтобы похоронить пришли?
— Так хоронить-то почти ничего не осталось. Прямое попадание, — ответил за всех Орел.
Окончательно поверив в случившееся, ординарец побежал с печальной вестью в часть…