И пусть наступит утро
Шрифт:
– Прибыл, - донесся до Богданова хриплый, словно простуженный голос. Старшина встал на корме и замахал кому-то пилоткой. На берегу, прижав к себе мальчика лет пяти и девочку-подростка, неподвижно застыла женщина. «Жена», - понял майор.
Стоявший рядом с Гординым краснофлотец обернулся, и Богданов узнал синеглазого. Моряк снял бескозырку, за ним все остальные. Люди стояли с непокрытыми головами, молча прощаясь с Одессой.
«Красный Кавказ», идущий впереди, круто развернулся и взял курс на юг. За ним следовали караван судов и крейсер «Червона Украина», на котором разместился
В Одессе было тихо. Лишь изредка тишину нарушали одинокие выстрелы, да нити трассирующих пуль прорезали редеющую ночную темень.
Кончалась ночь на 17 октября 1941 года.
ГВАРДЕЙЦЫ
Севастополь не сдавать
Эмка, петляя, легко берет крутые подъемы и снова катится вниз. Богданов, погруженный в мысли, курит. Позади на сиденье трое: Голядкин, Иващенко и Веселый. Заместитель командира полка и комиссар дремлют. Веселый сидит без фуражки. Она лежит у него на коленях. На черных петлицах его гимнастерки алеет по три кубика. По две шпалы на петлицах у Иващенко, по три у Богданова. Богданов теперь подполковник. Почему же он невесел?
Оставили Ишуньские позиции... А ведь перед этим гитлеровцы потерпели серьезную неудачу. Начав наступление 22 октября, 11-я немецкая армия не только не овладела Ишуньскими позициями, но за четыре дня не сумела даже выйти в глубину обороны приморцев. Это был провал наступления гитлеровцев. Вот тогда у Богданова было хорошее настроение. Они пришли вовремя. Его полк прибыл в Севастополь 17 октября, прибыл без потерь, хотя корабли трижды подвергались атакам самолетов-торпедоносцев. На Корабельной стороне Богданова встретил делегат связи. Гитлеровцы шли на Ишунь, Нельзя было терять ни минуты...
18 октября третий и разведывательный дивизионы полка Богданова миновали Симферополь и под Ишунью вступили в бой. Первый и второй дивизионы, усилив оборону стрелковых частей, совместно с ними остановили врага под Воронцовкой. На пятую батарею полка вышли двенадцать фашистских танков; на первый дивизион майора Гончара - тридцать. Бой продолжался и ночью. То там, то здесь оранжевыми пятнами вырывались иа темноты горящие остовы тупорылых чудовищ с крестами на броне.
Они не прошли...
26 октября Богданов узнал от генерала Петрова о положении на юге.
– Обстановка ухудшилась, - сообщил ему командующий.
– Первая танковая группа гитлеровцев прорвалась севернее Днепропетровска. Наши оставили Мелитополь...
– Мелитополь?! Выходит, Крым ев тылу?
– Да. Но еще хуже то, что враг теперь получит возможность усилить свою группировку здесь, у Ишуньских позиций.
Это приморцы скоро почувствовали. Получив подкрепление, Манштейн снова пытался выйти механизированными соединениями в центр Крыма, чтобы окружить советские войска. Тогда-то Богданов и услышал о решении Ставки создать оборону Севастополя силами флота и Приморской армии, а войсками 51-й армии прикрыть Керчь. Несколько дней назад третий дивизион его полка отошел с 51-й армией к Акманайскому перешейку на Керчь, а первый и второй огневые дивизионы и разведывательный дивизион - на Севастополь 1с Приморской армией. Как ни пытался Бовданов отстоять третий дивизион, но так и не смог.
– Пятьдесят первой армии не достает огневых средств, - возразили ему.
– Сам Петров оказался бессилен. Приказ Ставки.
– И дивизион ушел.
А теперь они оставили Ишуньские позиции. Вот почему невесел был Богданов. Ему было ясно, в какое тяжелое положение поставила их потеря этого рубежа. Переживал он и то, что лишился одного своего дивизиона; он вспоминал командира дивизиона Тарасова и возвратившегося несколько дней назад из госпиталя Ерохина, Свитковского и Березина, Гака, Таирова, бойцов Пронина, Морщакова, Гасанова и других.
Богданов опустил стекло в дверце автомашины. В лицо ударил свежий ветер. «Наверное, он прилетел с тех далеких гор и еще не успел пропахнуть горьким дымом войны», - печально улыбнулся Богданов. Уже несколько дней его полк пробивается к Севастополю. Приморцы идут по горам. Обход оказался нелегким: вражеские мотомехчасти успели перерезать дорогу на Севастополь. И тогда Петров принял дерзкое, но единственно верное решение идти на город кружным путем через Алушту и Ялту. Час назад окончился бой в горах. Противник пытался снова преградить дорогу Приморской армии на Севастополь. Но приморцы все же пробились.
Машина опустцдась вниз, Впереди выросли султаны дыма: «Бомбят!»
– Что там?
– спросили одновременно Голядкин и Иващенко, разбуженные грохотом разрывов.
– Машина генерала!
– воскликнул Иващенко, увидев впереди машину. И действительно, рядом у обочины дороги стояли Петров и Крылов.
– Потери, есть?
– спрашивает Петров у Богданова.
– Нет? Это хорошо. Учти, Николай Васильевич, последний привал ночью, утром мы входим в город.
– И, помолчав, добавляет: - Завтра четвертое ноября. Севастополь сражается уже несколько дней...
Богданов знает об этом. Гитлеровцы пытались взять Севастополь с ходу, зная, что город остался без войск.
Петров выглядит на редкость усталым. Богданов понимает, какая ответственность легла на плечи генерала.
Поставив полку Богданова задачу, Петров вместе с генералом Крыловым уехал вперед.
К утру части Приморской армии вышли к Севастополю и вступили в бой. Полк Богданова был введен в бой под ДуванКоем, где сложилась самая напряженная обстановка.
– Противник стремится овладеть Дуванкойским узлом обороны, - разъяснял Богданов командирам дивизионов, - чтобы расчистить себе путь в долину реки Бельбек. Враг надеется расчленить нас и по частям уничтожить. Ваша задача - не допустить прорыва.
Полк с ходу развернулся в боевой порядок, занял огневые позиции и открыл огонь по атакующим танкам и мотопехоте врага.
– Залпом! Огонь!
– командует Богданов.
Горят вздыбленные и опрокинутые танки с чернобелыми крестами на броне. Трупы в зеленых мундирах устилают землю. Но натиск фашистов не ослабевает.
Отброшенный на исходные позиции противник бросает в бой свежие силы. Он неистово рвется в долину реки Бельбек, не считаясь с потерями. Обстановка осложняется. Особенно тяжелой она складывается для второго дивизиона.