И снова утро (сборник)
Шрифт:
Траян Думбрава колебался всего несколько мгновений. С величайшими предосторожностями приблизился он к дому, пересек на цыпочках сени, и хотя ему потребовалось на это не более одной-двух минут, это расстояние показалось ему неимоверно большим и утомительным. Дойдя до приоткрытой двери, он с силой ударил по ней ногой, и она отлетела к стене.
Лейтенант, который сидел нагнувшись и опершись локтями о колени, посмотрел в сторону двери со скучающим видом и в то же время обозленный, что его побеспокоили и оторвали от мыслей. Но, узнав Траяна Думбраву, он испуганно подскочил и смертельно побледнел. В его злых с красными прожилками глазах отразился страх. Глаза испуганно забегали, то и дело останавливаясь на пистолете, лежавшем на стуле поверх немецкого иллюстрированного журнала.
Траян Думбрава направился прямо к стулу и, взяв пистолет, положил его себе в карман.
— Тебе удалось спастись? — спросил лейтенант дрожащим голосом.
— Как видишь, удалось!
— А сюда кто тебя направил?
— Никто!
— Не хочешь сказать! Хорошо!
— Думаешь, здесь кто-нибудь заинтересован направить меня по твоим следам?
Вопрос, кажется, удивил лейтенанта. Он изобразил мину, будто ему и в голову такое не могло прийти, потом провел рукой по лбу и ответил:
— Ты прав. Конечно!.. Я очень устал.
Но было не так. Он вовсе не устал, просто ему было страшно, так страшно, что даже голос его изменился до неузнаваемости, стал хриплым и глухим.
— А что ты хочешь делать со мной?
— Хочу, чтобы ты меня проводил!
— Куда? — спросил лейтенант по-прежнему чужим, дрожащим голосом.
«Здорово он перетрусил!» — подумал про себя Траян Думбрава.
— Как куда? Назад, к нашим. Тебя давно ожидает военно-полевой суд. А в него должны входить все те, кем ты командовал.
На лбу лейтенанта Эрнста Сэвеску вдруг выступили мелкие капли пота. Они скатывались, соединяясь в более крупные капли, к вискам, к подбородку. Капли пота выступили у него и над верхней губой.
— Думаешь, тебе удастся так провести меня, что немцы не заметят?
Тыльной стороной ладони лейтенант вытер вспотевший лоб.
— Пройдем… Ты ведь лучше меня знаешь, их фронт нетрудно перейти.
— А если я откажусь?
— Я тебя застрелю!
Лейтенант опять вытер лоб, но пот градом скатывался по его лицу.
«Ну и перетрухнул же он», — удивился снова Траян Думбрава, довольный тем, что увидел лейтенанта таким.
Значит, вот каким оказался Эрнст Сэвеску, его бывший командир взвода, который шел в атаку с пистолетом в одной руке и с хлыстом в другой. Вот оно, настоящее лицо человека, которого боялись столько людей, из-за которого погиб Ликсандру. Трус, как все предатели своей родины, дрожащий от страха перед лицом смерти. Как у него трясутся губы! А глаза как у потерявшего рассудок. В них отражался не просто испуг, а смертельный страх. Глаза растерянно бегали по сторонам, как у загнанного зверя.
«Мне надо быть начеку…» — подумал Траян Думбрава, и его палец крепче впился в спусковой крючок автомата.
— А ты не подумал, что может случиться, если в какой-то момент я закричу… позову на помощь? Например, когда мы будем переходить через линию немецких окопов? — спросил лейтенант.
Вопрос прозвучал по-другому. На этот раз лейтенант сумел сдержать дрожь своего голоса. Черты его растерянного лица несколько смягчились. Будто мысль, пришедшая ему в голову, была равносильна спасению.
— Если ты пикнешь, я тебя пристрелю!
— И чего ты этим добьешься? Тебя тоже пристрелят.
— Это вовсе не обязательно. У меня все-таки останутся шансы, — ответил Думбрава и подумал: «Но я уверен, у тебя не хватит смелости закричать!»
Действительно, Траян Думбрава был убежден, что лейтенант не осмелится позвать на помощь. Он был слишком труслив, чтобы умереть часом раньше. Он принадлежал к тем людям, которые готовы на любую подлость, на любое унижение, лишь бы продлить свою жизнь на пять минут.
Но лейтенант не хотел отказаться от идеи, показавшейся ему спасительной, поэтому он попытался убедить Траяна Думбраву в опасности, которая ему угрожает.
— Тебе не удастся спастись, это я тебе точно говорю. Немцы и тебя застрелят. Подумай хорошенько! Ты спасся, один черт знает как это тебе удалось. Зачем тебе погибать теперь, при переходе через линию фронта? Не испытывай судьбу. Иди! И оставь меня в покое. Хотя у тебя есть все основания ненавидеть меня, будь милосердным!
В голове Траяна промелькнуло подозрение:
«А если он пытается задержать меня разговорами, чтобы выиграть время?»
— Двигайся! У нас нет времени для болтовни! Через час взойдет луна, и для нас обоих будет неприятно, если это случится раньше, чем мы перейдем линию фронта. Надевай мундир!
Он снял мундир со стула и бросил его лейтенанту.
Хотя Траян Думбрава понимал, что необходимо быть осторожным, но все же допустил ошибку, бросив лейтенанту его мундир. Поймав мундир на лету, лейтенант молниеносным движением швырнул его назад, в лицо Думбравы, и в тот же момент бросился на него.
Заметив движение лейтенанта, Думбрава нажал на спусковой крючок. Раздалась короткая очередь, и лейтенант Эрнст Сэвеску рухнул лицом вниз, словно спиленное под корень дерево.
Теодор Константин
И снова утро
Может быть, она уснула. Но я не очень уверен в этом. С тех пор, как я притащил ее сюда, она только несколько раз открывала глаза, и каждый раз лишь на мгновение. Дыхание ее было еле слышным. Возможно, поэтому у меня мелькнула мысль, что она умерла. И тогда меня охватила паника. Она умерла! Значит, все было напрасно, все бесполезно. Я ничем не мог ей помочь. И от этой моей беспомощности я впал в безграничное отчаяние.