И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
Марна соскочила с подстилки и села на ягодицы. Ее рыжие косы расплелились и рассыпались по плечам.
— Что если попробовать снова и вернуть все вспять? Не пойти в этот чертов лес?
— С кем ты говоришь? — грозно донеслось из-за ее спины, и Марна со стоном обернулась.
— Бьерн…
— Кто там? — сонный викинг, потирая глаза, указывал мечом на кусты.
— Я говорила сама с собой…
— Что ты шептала?.. Какой-нибудь заговор? Что это было? Что за язык?
И тогда Марна поняла, что говорила на родном языке, на русском
— Я говорила сама с собой, — строго повторила она.
Бьерн все же проверил кусты, раздвинув ветви мечом.
— Не говори ни с кем, если не хочешь, чтобы тому отрезали язык, — он подошел к девушке вплотную и поднял левой рукой ее подбородок, чтобы заставить смотреть ему прямо в глаза.
— Мой тоже отрежешь? — усмехнулась она.
— Твой язык мне еще пригодится, — Бьерн погладил большим пальцем ее подбородок, а затем нижнюю губу, оттянув ее чуть вниз.
На рассвете воины, доев остатки пищи, двинулись в путь дальше. Обеспокоенная Марна нашла Бьерна сама.
— Разве вы не собирались в Хольмгард, чтобы вытащить Харальда?
— Мы еще не дошли до нашего лагеря, — покачал он головой, одеваясь. — Еще тысячи воинов ждут нас, и тогда можно выступать. Мы прячем свои драккары на берегу одного из озер. Туго пришлось зимой! А все ради тебя! Чтобы найти тебя!
— Выступать? Вы пойдете в бой?
— Если понадобится. Они будут ждать нас в лесах на случай, если не получится все провернуть без крови. Я и Магнус проникнем внутрь и пойдем за Харальдом в ночи.
Марна искренне удивлялась: почему Бьерн так легко рассказывает ей о своих мыслях и планах?
— По пути у тебя будет достаточно времени, чтобы рассказать мне о том, как крепость устроена и как туда проникнуть без лишнего шума. Идем.
Марна думала про себя: можно было бы противиться, но что ей стоит жизнь Синеуса? Пусть она станет предателем и пусть его освободят, нежели в битве пострадает еще больше новгородцев.
Бьерн отвязал Бруни от дерева, намотал веревку вокруг своего кулака и слегка подтолкнул вёльву в спину. Когда они вышли из временного лагеря в лес, Марна заметила тело, болтающееся на одной из веток. Знахарка. Они перерезали ей горло до того, как повесить. Ее прежде белое платье было багровым от крови, вытекшей из шеи. Если они убили ее так, не было нужды вешать тело на дерево. Значит, это знак для тех, кто будет следовать за ними. Или же для самой Марны.
Вёльва остановилась, не в силах оторвать взгляда от старушки, которая проворачивалась в петле. Ветка от тяжести ее тела прогнулась и поскрипывала. Это было так похоже на Линн. Бедную Линн.
— Зачем? — Марна повернулась к Бьерну и сжала кулаки. — Зачем?
Конунг не смеялся. Он только смотрел на вёльву серьезно и выжидал. Бруни лаял на тело и рвался с привязи.
— Ты ублюдок, — Марна накинулась на Бьерна и толкнула его в грудь, но тот лишь слегка пошатнулся.
Из ее глаз посыпались слезы, смешиваясь с пылью и грязью на лице.
— Животное! —
Викинг, спокойный, как море в безветренный день, вытерся рукавом и не свел любопытного взгляда с вёльвы.
— Если она так нужна тебе — воскреси.
— Вёльвы не могут воскрешать людей! Ублюдок! — Марна толкнула Бьерна еще раз, но он тут же поймал ее запястье и сжал в своих пальцах до хруста костей. Марна не могла поверить глупости той ситуации, в которой оказалась. Бьерн проверял ее и проверял ее дар, которого у нее не было. А вот у дирхама…
— Однажды ты сдохнешь… сдохнешь смертью, недостойной даже для такого ублюдка, как ты… — она прошипела, выгибаясь от боли в руке. — Я обещаю тебе. Я буду смотреть в твои глаза. Я буду последним, что ты увидишь перед своей смертью. Забудь о Вальхалле. Ее никогда не было и тем более не будет для тебя. Забудь о своем отце и о Швеции.
Бьерн отпустил ее руку и оставил стоять одну возле дерева, присоединившись к воинам, что уже были впереди.
— Ну, что я говорил тебе? — Магнус покачал головой. — Никакая она не вёльва.
— Мы не знаем, — отрезал конунг. — Она просто слишком горда.
— Что стоило бы ей вернуть к жизни эту старушку?
— А ты когда-нибудь видел своими глазами других вёльв, способных на такое? — возразил Бьерн. — То-то и оно. Быть может, они и не способны на это вовсе. Быть может, нужно что-то еще… быть может, на это нужно слишком много сил, и она не хочет тратить их понапрасну. Я слыхал, что чтобы вернуть к жизни одного человека, нужно забрать жизнь другого… стоит ли эта старуха этого?
— Тогда зачем она тебе? Давай выменяем ее на серебро или оружие? Зачем тебе этот лишний рот и проблема? Хочешь войны, к которой мы не готовы? У нас другие планы и другая, своя война! Или ты… позарился на нее?
Бьерн ничего не ответил, только обернулся на нареченную вёльву. Марна подошла к мертвой знахарке и коснулась рукой ее холодной лодыжки.
— Если она и впрямь вёльва, значит, может говорить с самим Одином, — продолжал Магнус. — Накорми ее грибом.
Бьерн продолжал смотреть на вёльву и думать о словах Магнуса. Марна говорила с мертвой знахаркой.
— Прости меня… Прости… Я не оставлю этого так. Быть может, я не вёльва вовсе и уж тем более не воин… и мне будет это трудней… Но я обещаю…
Марна взглянула вдаль: Бьерн остановился и ждал ее. Тогда она уверенным шагом сравнялась с ним, мучительно долго посмотрела в его синие глаза и двинулась дальше, вглубь леса за другими путниками. Весь день они шли молча, пока на закате не оказались у обрыва реки. Марна не знала, Волхов ли это. То было сомнительным, ведь все это время они шли от него и от Хольмгарда, а Волхов не извивался и следовал ровно к Старой Ладоге. Так или иначе, вода была теперь ее шансом. Шансом обернуть все вспять… не пойти за Бруни… не отпустить его в ту роковую ночь… и кто открыл эти чертовы ворота крепости?