И тысячу лет спустя. Трэлл

Максимова Ксения

— Точно... Хотя сегодня же вторник.

— Вторник?

— Мы же все равно договаривались по средам и субботам, чтобы я ничего не планировал вечерами.

Александр дернул шнурок, и свет погас. Муж тут же захрапел, а Мирослава долго ворочалась с боку на бок. Ей было то жарко, то холодно. Она хотела то есть, то пить, то вставала по нужде. Бруни, прежде лежавший в ее ногах, недовольно заскулил и спрыгнул на пол. Мира вернулась в кровать и провела всю оставшуюся ночь до пробуждения мужа в телефоне. Под впечатлением от вечернего разговора она даже нашла в себе силы

прибрать волосы, сделать макияж и испечь шарлотку из яблок, целый килограмм которых лежал на столе без дела, пока Александр собирался на работу. Он не стал завтракать, но довольный взял с собой в офис контейнер с кусочком пирога.

— Я скинул тебе номер психолога, которого мне посоветовали на работе, — обратился он к Мирославе, когда стоял уже в дверях.

— Тебе? — удивилась Мира. — Психолога?

— Я просто рассказывал на работе о тебе и о том, что ты… — Александр вдруг и сам понял, что сказал то, чего не стоило говорить жене.

Но Мирослава не придала этому значения. Она подбежала к мужу на носочках (пол был еще совсем холодный) и чмокнула в щетинистую щеку.

— Я люблю тебя. Хорошего дня, — промурлыкала она, стараясь изо всех сил наладить контакт с мужем.

Он только приобнял ее в ответ, чмокнул в лоб и вышел в парадную, уже набирая чей-то номер.

В тот же день, чтобы не передумать, так и не ложась спать, Мирослава отправилась по адресу, что Александр отправил ей по смс. Она добралась на такси до центра и нашла по-питерски старый серый дом на Лиговском. Ее встретила обшарпанная парадная, в которой, судя по стенам, совсем недавно был пожар. Перед открытой дверью лежал мокрый коврик с затхлым запахом.

— Разве хорошие психологи живут в коммуналках? — посмеялась Мирослава, когда заходила внутрь.

Она нашла нужную дверь, обклеенную обоями в цветочек, и неуверенно постучала. Тонкий женский голос пригласил ее войти. В зашторенной комнате пахло благовониями. Мирослава сделала несколько шагов, попутно стягивая с себя пальто и обходя горшки с растениями и стопки книг, и всмотрелась в силуэт, приглашающий ее к столу в самом углу. Не спавши всю ночь, Мирослава едва могла держать глаза открытыми, и потому черное, скупое на орнамент платье и тюрбан на голове незнакомки выиграли у Мирославы немного времени и смутили ее. Марину трудно было не узнать по веснушчатому лицу, которое освещал тусклый свет, исходящий из единственной жужжащей на потолке лампочки.

— Ты… Я помню тебя. Ты та девушка из палаты… Марина? Я… наверное, ошиблась. Прости, что помешала.

Мирослава, собираясь уходить, накинула пальто обратно на плечи, затем полезла в карман за телефоном, чтобы свериться с адресом.

— Пожалуйста, стой…

Марина встала из-за стола.

— Да, что такое? Ты не знаешь, у вас тут есть психолог в квартире? Вероятно, я ошиблась комнатой, — Мирослава очень суетилась и чувствовала себя неловко. — Я совсем не спала сегодня и… вот так совпадение! Привет!

— Пожалуйста... присядь... — голос Марины был тихим и испуганным. Казалось, она сама чувствовала себя неправильно. — Я и есть та, к кому ты пришла.

— Это же шутка? —

Мира натянула смущенную улыбку.

— Нет.

— Прости, но я пойду, — Мира толкнула дверь, но следующая фраза подставного психолога заставила ее застыть в проеме.

— Твои родители погибли в пожаре…

Марина осторожно сделала шаг вперед. Она скрестила трясущиеся руки на животе, не зная, куда их деть. Девушка продолжала наносить удары по самым больным местам Мирославы.

— Они погибли в пожаре, но ты чудом уцелела…

— Что ты такое говоришь? Разве это смешно? Разве можно так шутить?

Мирослава осторожно закрыла дверь и подошла к Марине.

— Никто не знает имен моих родителей, даже я... Никто не знает, что с ними случилось… — прошептала она разочарованно, ее глаза блестели от слез, которые она пыталась удержать. — Это какая-то издевка моего мужа? Почему ты была тогда в моей палате? Почему я здесь сейчас?

— Твой муж здесь не при чем. Просто выслушай меня.

Мирослава посмотрела на стол справа от них.

— Психолог? Это же карты Таро. Мошенничество.

— Это не мошенничество... Я могу сделать расклад и рассказать еще больше... Что было, что есть и что…

— Будет? — Мирослава тихо рассмеялась и поморщилась, будто увидела что-то неприятное перед собой. — Карты Таро… вот это да… — говорила она очень спокойно, тихо, была больна и каждое слово ей давалось с трудом.

— Верно.

Голос Марины хоть и оставался ровным, однако внутри нее все сжималось от страха. Она смотрела на Мирославу, но каждый раз опускала глаза, не вынося ее схожести с... ней самой.

— Ты, наверное, не знаешь, что я… атеистка. И если уж я не верю даже в Бога, в какого верят миллионы людей… я… карты Таро? Пожалуйста, Марина, объясни мне, что происходит. Это похоже на преследование, о котором стоит докладывать в полицию.

— Я могу рассказать тебе о твоем прошлом... Если увидишь там правду, мы продолжим... Если нет... тогда твое право... воплотить угрозы в жизнь.

Марина лишь мягким движением руки пригласила писательницу за стол. Мирослава, умирающая от любопытства, которое пыталась подавить в себе, повиновалась, хоть и сделала это с высокомерным видом. Они сели. Марина медленно зажгла свечу и перетасовала карты. Делала она это неуверенно, будто впервые. Мирослава откинулась на спинку стула, скрестила руки. Она бросала скептические и порой даже насмешливые взгляды то на гадалку, то на карты, которые та раскладывала на маленьком, хлипком столе.

— Никому не говори, что я была занята подобным, — Мирослава сама попыталась пошутить, чтобы разрядить обстановку. — Особенно в университете, если ты и правда там учишься.

— Ты не веришь в Бога? Я не знала.

— Конечно, не знала, ведь я сказала тебе об этом только сегодня. И с какой стати ты могла знать?

Марина посмотрела на Мирославу пристально и задумчиво, будто что-то вспоминая.

— Почему ты не веришь в Бога?

— Я не могу верить в то, что нельзя увидеть или доказать. Я человек науки. Даже не хочу тратить на это время и говорить о таком.