И тысячу лет спустя. Трэлл

Максимова Ксения

В соседних кустах послышался шорох, и Мирослава поймала себя на мысли, что нет у нет оружия и не умеет она им владеть. Попросит Олега научить ее в тот же день!

— Олег! — облегченно прошептала она, когда увидела словена.

— Т-шшш! — он приложил палец к губам. — Тут какой-то зверь.

Противоположные от Олега кусты шевелились. Мирослава стояла между Олегом и его неизвестной добычей. Словен медленно приближался к кустам, пока вдруг оттуда не выбежало маленькое черное животное. Оно было испугано и визжало. Олег кинулся следом.

—

Это что? Свинья?.. — удивилась Мирослава, сказав это вслух.

В самом деле, меж деревьями, пытаясь спастись от хищника, бегала маленькая хрюшка. Но то была не свинья, а детеныш кабана. Мирослава с ужасом осознала, что где-то рядом была его мать. Мира кинулась за Олегом, пытаясь его остановить, но это было ей не под силу. Олег не помнил себя от азарта. Если бы он был зверем и умел мечтать, то в своих мечтах он вонзал бы острые зубы в мягкую плоть визжащего кабанчика и пускал его сладкую горячую кровь.

Мирослава замерла и вросла в землю: она почувствовала взгляд на спине. Мать была здесь. Сердце ушло в пятки. Бежать было нельзя. Бездействовать тоже. И ей, и Олегу угрожала смертельная опасность. Мирослава чувствовала, как потеют ее ладошки. Она осторожно повернула голову и встретилась с животным взглядом. Животное решало: броситься за детенышем или порвать человека. Кабанчик, завидев мать, обогнул несколько деревьев и направился к ней. Олег бросился следом. Охота выдавалась такой себе. У Олега не было рогатины, славянского тяжелого копья для охоты на крупного зверя, и он теперь пытался только рукой и мечом поймать поросенка.

Мирослава продолжала смотреть на животное. То был настоящий вепрь. Черное массивное тело весом в сто килограммов. Ноздри его пятака раздувались. Длинные клыки отсутствовали. Значит, это действительно была самка. Мирослава на долю секунды испытала облегчение. Ее не раздерут на кусочки, а лишь затопчут до смерти. Олег, увидев кабаниху, остановился, будто размышлял, справится ли он с ней. Мирославе то промедление не нравилось. Она ждала и слышала, как ее сердце бьется уже где-то в ушах. Шея пульсировала.

— Олег... нет... — прошептала она дрожащим голосом. — Ты не справишься.

Олег сделал шаг назад.

— Марна, уходи! — крикнул он ей и посмотрел кабанихе прямо в глаза, вызывая ее на бой.

Визжащий кабанчик добрался до матери и спрятался за ее массивным телом. Не желая терять добычу, Олег оскалился, пригнулся и сорвался с места с готовым мечом в руке. Нужно было подпустить кабаниху поближе и нанести точный удар либо в голову, либо в позвоночник с первой же попытки. Ошибиться нельзя. Ошибка будет стоит жизни.

Кабаниха тут же кинулась навстречу, столкнулась с Олегом и своим весом повалила его на землю. Словен промахнулся.

— Нет! — от крика Мирославы несколько птиц слетело с ближайшего дерева.

Олег кувыркнулся, встал, застонал от боли в боку и отбежал в сторону, чтобы собраться и прицелиться для нового удара, но кабаниха не уступала и тут же кинулась во второй раз. Мирослава смотрела на то, как словен катался по земле,

уворачиваясь от ударов. Самка топтала его копытами, переворачивала, и Олег почти сдался. Наконец, он встал в последний раз и, хромая, отбежал в сторону. Животное готовилось нанести окончательный удар, чтобы завершить начатое. Олег опередил самку, всадил меч и в ее шею и повис на ней. Она стала таскать его кругами за собой.

За соседним деревом визжал поросенок, напуганный не меньше ее самой. Самка опрокинула Олега на спину, и тот больше не смог встать. Еще мгновение — и его втопчут в землю, а все внутренности порвутся, что приведет к мгновенной смерти. Мирослава не помнила, как достала свой мешочек и съела снадобье, как ноги понесли ее к поросенку. Она схватила его в руки и бросилась бежать прочь, чем отвлекла самку.

— Иди сюда! Эй! Эй! Ты!

Мирослава намеренно щипала поросенка за теплый пушистый живот, чтобы тот визжал еще больше и еще отчаяннее. Это сработало. Кабаниха оставила Олега и бросилась за новой жертвой. Мирослава знала, что не сможет убежать. Она знала, на что пошла. По памяти она бежала в сторону лагеря, туда, с какой стороны уже встало солнце.

— Райан! Райан!

Крики Мирославы, визжание поросенка и топот за ее спиной смешивались в страшную музыку смерти.

— Глеб! Глеб!

Мирослава запнулась и упала. Кабаниха растерялась и остановилась на выступе, наблюдая за тем, как человек кубарем катится в овраг, держа в руках ее малыша и собирая острые камни и ветки. Поросенок визжал, подначивая мать. Кабаниха бросилась вниз. Мирослава не смогла подняться и выпустила поросенка из рук.

— Райан... — прошептала Мира, смотря в глаза смерти круглыми глазами.

Кабаниха неслась вниз по склону, огибая пни и выступавшие из земли корни. Пыль, поднявшаяся от ее копыт, стояла столбом. Поросенок бегал вокруг Мирославы, распластавшейся на земле, и визжал. Черное пятно смерти было все ближе. В глазах Мирославы потемнело. Она потеряла сознание от невыносимого страха, который парализовал ее тело. Пусть лучше так, чем чувствовать боль. Одного удара хватит, чтобы отключиться навсегда. Мирослава об этом знала и много читала, как охотники, ходившие на кабана, гибли глупо и быстро. А ведь у них были и псы, и лошади, и ружья! Последнее, что она слышала, — свист стрелы, пролетевшей над ее лицом. Острый наконечник угодил кабанихе ровно между глаз. Последнее, что она видела, — Райана, бегущего к ней.

Запах подгоревшего мяса и рыбы. Вкус крови во рту. Прикосновение холодной руки. Райан принес Марну в их маленький лагерь, перевалив ее через плечо, и уложил возле костра. Затем то же самое он сделал с Олегом. Он омыл речной водой их покрытые синяками и ссадинами лица. Марна пролежала так до самого заката. Увидев любимое лицо, склонившееся над ней в тревоге, она заплакала. То были слезы радости и облегчения. Боль в животе была невыносимой, но сладкой. Она жива. Райан жив. Олег…

— Олег?.. — едва прошептала Марна, вглядываясь в лицо Райана.