Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
«провинциальными», таким же образом «провинциалы», гордо
отказавшиеся от поклонения прежним иноземным кумирам и
обратившиеся к «родным корням», превращаются в «туземцев».
Если согласиться, что интеллектуальный конфликт — это стержень
и главный движитель развития мышления [Коллинз, 2002], то нет
ничего удивительного в том, что прорыв из периферийности к
центральности также осуществляется в полемике.
Речь должна идти о двух главных
непростое включение в споры, ведущиеся в зарубежных философских
журналах, и отечественные дискуссии с включением представителей
мягких изводов «провинциализма» и «туземства». Покажем, что успех
в обоих случаях определяется тем, насколько удастся идейный багаж
одного поля использовать в другом.
Начнем с полемики в зарубежных, прежде всего
западноевропейских и американских, журналах. Почему вдруг
вмешавшегося российского философа будут «слушать» (начиная с
согласия публикации статьи)? Знакомство с существом самой
полемики, позициями участников, предшествующими стадиями спора
в той же западной традиции — фактор необходимый (иначе, полное
непонимание), но не достаточный.
Действительно, для «центра» провинция лишь как провинция не
интересна. Внимание может привлечь только необычный ход
в аргументации, а для этого нужно использовать особый, еще не
освоенный «центром» интеллектуальный ресурс. Для российских
философов таким ресурсом является как накопленный багаж
отечественной мысли, так и идейное содержание актуальных
философских споров в России.
В самой же внутрироссийской полемике настоящий накал и
продуктивность споров возможны лишь при участии и «провинциальной», и «туземной» ветвей. Споры внутри каждого
лагеря обычно вырождаются в пререкания начетчиков и комментаторов.
Беда в том, что содержательных столкновений между
представителями разных лагерей либо вовсе не происходит (из-за
разорванности поля внимания), либо такие встречи ограничиваются
263
выражением обвинений, демонстративного пренебрежения. Действительно, для продуктивного спора нужна некая минимальная
платформа согласия, хотя бы относительно критериев
аргументированности тезисов.
В классических дискуссиях между западниками и славянофилами
XIX в. такая платформа была. Потом она сокращалась вплоть до
полного исчезновения. Это касается не только философии, но и
обширного поля публицистики. Даже такие яркие и талантливые
представители тех же традиций, как А. Сахаров и А. Солженицын, не
спорили
Представим идеальную модель продуктивного спора
в отечественной философии. Разумеется, «провинциалы» будут
использовать свои «козыри» — новомодные импортированные идеи и
термины. Для «туземцев» такими «козырями» являются либо
советский марксизм (в более или менее развитых версиях «диамата» и
«истмата»), либо концепции славянофильской, религиозной,
евразийской традиций 72 . Как было сказано выше, в споре могут
участвовать только «мягкие изводы» обоих направлений, готовые
слушать друг друга и находить друг у друга значимые мысли и
подходы.
В роли инициаторов спора должны выступать «провинциалы»,
знающие об актуальных проблемах, обсуждаемых в западной
философии, о противостоящих позициях, о содержательных
конфликтах и трудностях. Такие задачи представляются «туземцам»
в качестве интеллектуального вызова. При отметании актуальных
философских проблем как незначимых дальнейшее общение
перспектив не имеет. Если же вызов принимается, то «туземцы» берут
на себя нелегкое бремя найти в своих идейных закромах, вывести
наружу, оживить такие смысловые содержания и подходы, которые
позволяют если не решить поставленные задачи, то посмотреть на них
с новой, неожиданной точки зрения.
Работа «туземцев» с трудностями современной западной
философии надежно выводит их из «туземного» состояния.
«Провинциалы», занятые теперь не только привычным идейным
импортом, но также обсуждением всегда значимых для них
актуальных западных проблем посредством местного, не известного на
Западе идейного потенциала, получают, как минимум, шанс быть
«услышанными». А это уже возможность продвижения к паритетности.
Другая сторона необходимости полемики и включенности
в мировые дискуссии — политика философских журналов и
72 Становится доступным пестрое разнообразие философских работ до и вне
установления идеологической монополии в СССР (см. солидную книжную
серию «Философия России первой половины XX века»).
264
издательств, редакционных коллегий книжных серий. Не так уж
трудно включить в перечень критериев учет ранее высказанных
взглядов в ведущих мировых журналах, оригинальность и
аргументированность заявленной позиции.
Философия, бросающая вызов