Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
«сословном обществе» и т. д. [Гудков, 2004; Кордонский, 2008].
«Туземцы» обычно фиксируют «неадекватность» западных
концепций, указывают на некую расплывчатую, но прекрасную
«особость» российских реалий (в почтенной традиции «умом Россию
не понять…»).
Ясно, что ни тот, ни другой подход не дает шансов на признание
в будущих поколениях. Чтобы преодолеть эту слабость, необходимо
разобраться с факторами такого признания.
Условия продвижения
Итак, несколько метафизическое понятие «настоящей науки»
выводит нас на социальное признание, но уже в долговременном плане
271
диахронии: на признание в последующих поколениях исследователей.
Данная тема детально разработана Р. Коллинзом
[Коллинз, 2002, главы 2, 15], поэтому можно перечислить основные
социальные условия достижения такого успеха:
прямое общение с лидерами в данной области, попадание
в центры интеллектуальных сетей;
участие в интеллектуальных конфликтах, спорах,
привлекающих внимание коллег и околонаучной публики;
высокий уровень конкуренции и обмена идеями;
ритуалы признания, насыщенное интеллектуальное общение,
что дает высокие уровни эмоциональной энергии, связанные с
чувством своей правоты — моральной силы, по Дюркгейму.
К этим условиям следует добавить факторы, относящиеся уже к
содержательной части познания.
получение новых результатов в переднем, сдвигающемся
фронте проблем (здесь есть лучшие возможности у
«провинциалов»);
наличие особого культурного капитала, преимущественного
доступа к тем идеям, которые не известны другим участникам
конкуренции (в данном пункте лучшие шансы имеют
«туземцы»).
Как отмечалось выше, М. Соколов и К. Титаев считают столичную
науку лишь разновидностью «туземной», отличающейся наличием
почитающих ее «провинциалов». Однако наряду с множеством
удручающих примеров «туземной науки» есть только небольшое
число мест, ставших мировыми интеллектуальными столицами.
Опыт Чикагской школы — факторы блестящего успеха
Рассмотрим пример Чикагской социологической школы первой
половины XX в., тем более, что на него ссылались сами М. Соколов и
К. Титаев. «Туземство» чикагцев было подтверждено тем, что
созданный журнал и первые хрестоматии только в самом начале
содержали переводы европейской классики (причем почти
исключительно трудов Г. Зиммеля), а позже
заполнялись публикациями сугубо местного производства.
Рассмотрим главные характеристики и достижения Чикагской
школы и сформулируем структурные обобщения в надежде получить
подсказку: чему обязан ее
1. «Столичный» импульс для местных исследований. Основатели
школы учатся в столичных интеллектуальных центрах, в течение
нескольких лет переводят и комментируют труды «столичных»
классиков, но в скором времени начинают собственные масштабные
исследования, результаты которых, а не привнесенные извне идеи,
оказываются в центре внимания.
272
Основатель чикагской социологии Альбион Смолл способствовал
переводу важнейших статей Георга Зиммеля. Уильям Томас и Роберт
Парк учились социологии в Германии. Влияние европейской мысли
этим отнюдь не ограничивалось76. Однако в скором времени чикагская
школа становится вполне самодостаточной77 «…как мы представляем
себе столичную науку. Наш собственный ответ, когда мы писали эту
статью, заключался в том, что мы видим в ней просто разновидность
“туземной”, отличной от всех прочих лишь тем, что она окружена
шлейфом “провинциалов”, согласных считать ее столичной»
[Соколов, 2013, с. 226].
2. Богатая предметная область и широкий фронт эмпирических
исследований, включающих экзотические, ранее не исследованные, но
будоражащие общественное внимание темы.
Чикагские социологи изучали свой город, в котором поселились
множество иммигрантов из разных стран, социологи исследовали
жизнь множества этнических групп: поляков, японцев, чехов,
итальянцев, шведов, немцев, евреев, китайцев, эстонцев; а также
положение негров и отношение к ним, межнациональные браки и
разводы; а также семьи, богословские собрания, предрассудки, темы
молодежи и пола, женской мобильности, контроля над рождаемостью,
становления личности, социальной самоизоляции, пространственной
сегрегации. Изучались также различные девиации, социальные
76 А. Нехаев со ссылкой на книгу Козера пишет: «В числе тех, кто оказал это
влияние, оставив на социологии Чикагской школы “европейский” след,
можно обнаружить самые разнообразные имена. И это не только имена
социологов (Огюст Конт, Габриэль Тард, Герберт Спенсер, Фердинанд
Тённис и все тот же Георг Зиммель), здесь мы встречаем имена и