Идол прошедшего времени
Шрифт:
Алиса внимательно все выслушала и произнесла только два слова:
— Тем более.
— Что это значит — тем более? — заинтересовался Корридов, поскольку далее Алиса замолчала. И пауза эта затягивалась.
— Тем более, — снова сказала следовательница, — не буду я заниматься неизвестно чем.
— Поясните все-таки… — попросил Корридов. — Что значит «неизвестно чем»?
— А то и значит! Если бы этот ваш Яша оставался трупом, я бы еще подумала…
— Неужели?!
— Может, и
— Что «а так»?
— А так… То ходит, то лежит! Сами разбирайтесь.
— Вот как?
— И вообще… — вздохнула устало Алиса Сахарова. — «А был ли мальчик?»
— То есть?
— Может, вообще не было никакого Яши?
— А кто сидел у костра и читал, кто собирал малину, работал с нами на раскопе? — задумчиво почесывая затылок, поинтересовался студент Вениамин.
— А вы уверены, что так оно все и было?
— По-вашему, мы все одномоментно свихнулись?
— Ну, тогда другой вопрос: а был ли этот ваш «мальчик» мертвым? Да и вообще! Какая, собственно, разница: был, не был…
— То есть?
— Вы все хотели, чтобы проблема как-то разрешилась, — вот она и решилась.
И все изумленно уставились на Алису, переваривая услышанное.
— Ничего себе «решилась»… — пробормотал Вениамин.
— В общем, повторяю, с такими трупами милиция дел иметь не будет: то ходит Яша, то лежит. Сами разбирайтесь.
И вечером у костра, когда Корридов ушел спать, молодежь стала разбираться.
— Ну и дела…
— Да уж! Жизнь становится все удивительней…
— Верно.
— А может, права Алиска: какая вообще разница?
— То есть?
— Ну, ходит и ходит… Кто-то!
— Вот именно — кто?
— Кадавр — ясное дело… — хихикнул Саша.
— Может быть, может быть… — пробормотал Тарас.
— Ну, только не надо… — попросил Вениамин. — Давай без этой рыночной мистики, я очень прошу!
— Не проси.
— Вот как, это почему же?
— Потому что неспроста все это… — веско произнес Тарас.
— Ты о чем?
Левченко на мгновение задумался.
И в это время, нарушая царившее вокруг полное безветрие, вдруг налетел странный, почти ураганной силы порыв ветра…
Тарас молча оглядел высокие травы, по которым пробегали сильные волны, и произнес:
— Пока не знаю, что все это значит… Но знаю одно: неспроста!
— Давай говори! — потребовал Миха.
— Специалист по аномальным явлениям… — усмехнулся Вениамин.
— Не иронизируй. Место, я ведь предупреждал, тут особенное, — вздохнул Тарас. — Ямку с щучьими зубами, которую на раскопе обнаружили, помните?
Все замолчали, задумавшись. Рыбьи головы, сложенные кем-то этак пять тысяч лет назад
— Это да! — произнес кто-то.
— Добрые люди селедочными головами не питаются, — усилил свое предположение Тарас.
И все снова замолчали.
— А вот и кровавая луна! — произнес вдруг кто-то.
Луна и правда была подернута в этот вечер дымкой красноватого цвета.
— Да… Напрасно мы все-таки елочками тогда не посыпали дорогу, — пробормотал кто-то. — Надо было, надо… Чтоб мертвец не возвращался! Вот Яша и ходит.
— Не к добру… — произнес кто-то.
— А эта зараза, Алиска, опять уехала…
— Зачем, спрашивается, приезжала?
— Огурцов привезла… Добрая!
— Нет, надо отсюда уносить ноги…
— В любом случае мы не можем бросить Нейланда. Живой он или мертвый, неважно… — заметил Вениамин.
— Неважно? Ты уверен, что это неважно?
— Да. Вместе приехали, вместе и уедем.
— Может, он как тень отца Гамлета? — заметила Прекрасная Школьница Зина.
— То есть?
— Хочет что-то нам рассказать! Потому и ходит…
— Что именно рассказать?
— Ну, о том, что с ним случилось.
— Что ж не говорит? — хмыкнул Саша. — Сколько уже ходит… Ходит и ходит! Давно бы уже мог рассказать.
— А может, это предупреждение?
— Ты о чем, Зинок?
— Ну, предупреждение, чтобы мы были осторожны… Что, мол, что-то может случиться.
— С кем? — уточнила Валя.
— С тобой, например…
— А может, с тобой?
— Да с кем угодно… Может, с ней? — Зина указала на молчаливую Дашеньку.
— Надоела ты, Зина, со своими примерами…
У костра опять заспорили.
Стоя в стороне, Кленский слушал ребят молча, задумавшись.
— Да ладно вам, — студент Саша прервал спор. — Какая разница: предупреждает кадавр о том, что может случиться, или хочет рассказать, что случилось? Все равно ничего не говорит.
Рано утром все проснулись от крика. Доносился он с раскопа… И принадлежал Корридову.
Когда наконец, выбравшись из спального мешка, Кленский прибежал к раскопу, Арсений Павлович продолжал еще кричать.
Кроме того, он ругался — самыми ужасными словами, — размахивал руками и вообще был в абсолютном неистовстве.
Народ молча и мрачно толпился вокруг него.
— Что случилось? Убили, что ли, еще кого-нибудь? — испугался журналист.
Китаева покачала головой:
— Хуже.
— Хуже?
— Да!
— У нас тут та-акое… — подтвердили студенты и указали на раскоп: — Мало не покажется!
То, что случилось, и правда было хуже. Во всяком случае, не лучше.
Раскоп был загублен.