Идя сквозь огонь
Шрифт:
Золото и меха весьма ценились в Датском Королевстве, скупавшем за них у итальянских мастеров чертежи новых боевых машин. Московская же Русь получала доступ к тайнам создания пушек и кораблей.
От Розенкранца требовалось убедить Великого Князя в добрых намерениях Дании. Сделать это было непросто, поскольку она еще недавно бряцала оружием у северных границ Руси.
Но гибкий, изворотливый ум помог Христиану завоевать доверие Властителя Московии. Граф воспользовался приемом, не раз приносившим ему успех при дворах европейских Владык.
Великий Князь Иван был страстным любителем игры в городки, и Розенкранц приложил немало усилий к тому, чтобы овладеть сей русской забавой.
Приехав на Москву, он упросил Московского Государя допустить его к участию в состязании «городочников», где проявил себя достойным соперником Князя. Завоевав у Ивана уважение своим мастерством, граф предложил ему помощь в овладении европейскими играми.
Кегли, полюбившиеся польской знати, пришлись не по нраву Московскому Государю, однако это не помешало Посланнику сдружиться с ним. Не прошло и месяца, как они уже выезжали вместе на охоту и обсуждали политику сопредельных держав.
Красноречие и рассудительность графа помогли ему достичь заветной цели. Великий Князь и сам разумел, что без западных новинок Московия неминуемо отстанет в военном деле от соседей.
Убедив Ивана в том, что мир с Данией принесет Руси пользу, Розенкранц вскоре добился от него согласия на въезд в Московию датских меховщиков.
Драгоценный договор о торговом соглашении хранился в ларце,
с коим граф ни на миг не расставался. До моря, где Христиан собирался сесть на корабль, отправляющийся в Копенгаген, оставалась неделя пути, и нобиль томился в дороге от скуки.
Ему не терпелось поведать Королю о хитростях, благодаря коим он склонил Московского Владыку к принятию нужного решения. Граф надеялся, что Государь не оставит его усердия без награды и подарит своему верному слуге новые поместья…
Погрузившись в мечты, Христиан не заметил, как догорел день. Холодное осеннее солнце касалось горизонта, а поблизости не было даже намека на жилье, где бы нобиль мог скоротать темное время суток.
При мысли о ночлеге в сих местах ему стало неуютно. Местность, по которой пролегал путь, не вызывала у графа доверия. Напротив, леса, обступавшие дорогу с обеих сторон, вселяли в душу нобиля тревогу.
Будь с графом московская конная полусотня, сопровождавшая посланников до границ Великого Княжества, он бы с большей охотой согласился на привал. Но едва карета Розенкранца пересекла межу, отделявшую владения Московии от Новгородских земель, московиты повернули вспять, предоставив Христиана попечению посольского отряда.
Телохранители графа были испытанными бойцами, но местность они знали не лучшим образом, да и арбалеты их уступали в скорострельности московским лукам. Утешало нобиля лишь то, что в новгородских землях редко встречался разбойный люд.
Пока еще хоть что-то было видно в густеющих сумерках, датский отряд продолжал свой путь. Но когда мир утонул во тьме, Христиан, скрепя сердце, отдал солдатам наказ разбивать лагерь.
Зная, что ночевка в лесу начинается с разведения костра, они зажгли факелы и поспешили на поиски топлива. Особого успеха в сем деле не предвиделось.
После ливней, не оставивших в лесу пяди сухой земли, было бы наивно думать, что найдется хотя бы прутик, не напитанный влагой. Оставалась лишь надежда на походный запас древесного угля и соломы, коий помог бы воинам разжечь кострище.
Дабы не удаляться от лагеря, солдаты искали хворост под кронами придорожных деревьев. Набрав в охапку сучьев, они спешили к собратьям, колдовавшим над робким еще огнем.
Как и их господину, ночевка в лесу не доставляла бойцам радости, однако, привычные к походам, они не роптали на долю. Большинство из них грезило лишь о том, чтобы к утру вновь не полил дождь.
Молодой воин, недавно принятый на службу, забрел в лес глубже своих товарищей. В факельном свете ему почудилась под кустами сравнительно сухая коряга. Но ощупав ее, солдат убедился, что она не суше всего остального в наскозь промокшем лесу.
Разочарованно вздохнув, парень вытер о куртку мокрые руки и уже собирался вернуться к костру, когда почуял чей-то взгляд. Обернувшись, он замер в изумлении. За его спиной стоял человек, облаченный в рыцарские доспехи.
Зрелище было столь дивным, что солдат не поверил своим глазам. Прежде чем он опомнился, железное изваяние ловким ударом вогнало парню топор промеж глаз.
— Хорошая работа, Лейф! — донесся из ближайших кустов негромкий намешливый голос. — Ну, а теперь за дело! Убейте их всех!
Христиан Розенкранц вздрогнул от неожиданности, когда солдат, несущий к костру сучья, повалился наземь с короткой стрелой в затылке. Его товарищ, осознав, что сталось, бросился к коню с привязанным к седлу оружием, но, не добежав до него, рухнул, пронзенный сразу двумя стрелами.
В то же мгновение лес наполнился голосами. Свирепые крики звучали то справа, то слева от дороги, сбивая датских воинов с толку.
Те из них, кому удалось добраться до арбалетов, пытались отстреливаться. Но ведя огонь наугад, они едва ли могли причинить недругу урон. Зато скрытые чащобой тати били без промаха, поражая одного датчанина за другим.
В считанные минуты с посольским отрядом было покончено. Выйдя с факелами из леса, убийцы стали добивать мечами и кинжалами раненых воинов. К изумлению Розенкранца, они оказались отнюдь не русичами, как он того ожидал.
Людей, осмелившихся напасть на королевского посланника, защищали латы западного образца. Старших над ними в полных доспехах граф сперва принял за рыцарей, однако по отсутствию шпор на сапогах догадался, что это наемники.
Лихорадочно озираясь, Христиан искал путь к бегству, но враги уже окружили его, отрезав от леса. В трех шагах от кареты разбойники остановились.