Идя сквозь огонь
Шрифт:
У Харальда немного отлегло от сердца, однако расслабляться он не спешил. Бывший пират не настолько хорошо знал братьев, чтобы доверять им.
Датчанин облегченно вздохнул лишь тогда, когда впереди забрезжил сумрачный свет. Его лучи пробивались в подземелье сквозь щели в каменных сводах, нависавших все ниже над головами подземных скитальцев.
Осмотрев прорехи, сквозь которые струился свет, идущий впереди Гмур подлез под одну из каменных плит кровли, уперся в нее спиной и, громко кряхтя, попытался поднять.
Послышался скрип, плита поддалась, сдвинувшись
Проследовав за ним, Харальд оказался в низком, сводчатом помещении, где они накануне обсуждали с тевтонцем план убийства Бродериксена. После кромешной тьмы подземелья неяркий свет, наполнявший комнату сквозь узкие окошки, казался датчанину ослепительным.
Когда глаза его привыкли к свету, он понял, что за время их блужданий по клоаке солнце едва успело подняться над горизонтом. Но Харальду его недолгое пребывание под землей казалось вечностью.
Пока он приходил в себя от темноты и смрада подземелья, Гмуры вернули плиту, закрывавшую лаз, на прежнее место, и присыпали пол соломой, скрыв вход в подземелье от посторонних взоров.
Тевтонец ждал их в соседней комнате, возле пылающего очага. Сложенный грубыми руками Гмуров, он давал больше чада, чем тепла, но, похоже, куратору Харальда сие не доставляло неудобств.
— Как успехи? — безучастно вопросил он, даже не соизволив обернуться к подчиненным.
— Душа Никеля стучится в двери Чистилища, — ответил за всю троицу Харальд, — скоро эта новость долетит до всех горожан!
— Уже долетела! — кивнул головой фон Велль. — Слышишь шум на улицах? Это стражники ищут убийцу Бродериксена.
С улицы впрямь доносились громкие крики и лязг оружия. В поисках преступников городская стража перекрывала все выходы из стокгольмской клоаки, обыскивала крестьянские повозки, в коих убийцы могли, тайно покинуть город.
Ворвавшись на рыночную площадь, солдаты принялись переворачивать вверх дном клети и корзины ни в чем не повинных, торговцев.
Стража врывалась в таверны и гостиницы, публичные дома и ночлежки для бедняков. Подозрительных лиц блюстители порядка отправляли в тюрьму при городском магистрате. В считанные минуты, шведская столица, привычная к спокойной и размеренной жизни, стала похожа на дом для умалишенных.
Сердце Харальда больно уколола мысль об Ингрид. Стражники наверняка уже побывали в ее заведении. Что подумала она, не обнаружив его утром в постели? Не придет ли ей на ум, что ее возлюбленный и есть убийцей королевского советника?
Словно услышав мысли датчанина, фон Велль кивнул на большую бадью с подогретой водой у стены.
— Тебя отведут к дому безопасной дорогой, но сперва ты должен избавиться от смрада клоаки и сменить платье, — произнес он, чуя исходящую от Харальда вонь. — Запах сточных вод может тебя выдать. А это тебе за труды!
Отвязав от пояса увесистый кошелек, рыцарь бросил его датчанину. Рассупонив его, Харальд убедился, что он полон серебра.
— Какое-то время ты не будешь ни в чем нуждаться, — холодно произнес тевтонец, — но, прошу тебя, не сори деньгами. Когда вчерашний бедняк начинает жить на широкую ногу, это вызывает подозрение у властей!..
Харальду не нужно было втолковывать подобные вещи. Он хотел иной, мирной жизни. Но раз ремесло разбойника по-прежнему в ходу, и за него хорошо платят, нет смысла искать что-либо другое…
Кроме клоаки, в городе было немало иных подземелий, соединенных меж собой целой сетью подземных галерей и проходов. Двигаясь по ним в сопровождении Гмуров, Харальд вскоре достиг дома Ингрид и, никем не замеченный, прокрался на задний двор.
Сам не зная, почему, он взял топор, и принялся колоть дрова для печи. За этим занятием его и застала Ингрид. Проснувшись в одиночестве, она стала искать мужа и, не обнаружив его в доме, выглянула на двор.
При виде Харальда, собирающего поленья, у женщины отлегло от сердца. До нее уже долетела весть об убийстве королевского советника, и Ингрид тревожила мысль, не связано ли сие событие, с ранним исчезновением возлюбленного.
Но, застав его за мирными трудами, она успокоилась и вернулась в дом, чтобы накрыть на стол. Ее страхи рассеялись, как дым…
Возвратившись в Стокгольм после морских похождений, Харальд вновь подался работать на городскую бойню. Глава цеха мясников, у которого он прежде трудился, для приличия поворчал, но, помня о сноровке датчанина, охотно взял его обратно.
Не то чтобы Харальд нуждался в деньгах, но осторожный тевтонец велел ему найти себе поприще. Наличие средств у безработного могло пробудить к нему интерес у местной полиции, и датчанин не стал рисковать понапрасну…
Сегодня он мог не спешить на работу. После убийства Бродериксена все ворота в столицу будут заперты, и гуртовщики не смогут пригнать в город подлежащую забою скотину. Это значит, что бойня сегодня работать не будет, и если он появится там с опозданием, хозяин не станет его сильно ругать.
В крайнем случае, Харальд может оправдаться тем, что его задержала городская стража, хватавшая и допрашивавшая всех, кто казался ей причастным к убийству…
На какой-то миг датчанину изо всех сил захотелось послать к черту жирного мясника и зажить тихой, безбедной жизнью, о которой он так давно мечтал. Денег в кошельке, отягощавшем его пояс, должно было хватить не на один месяц. А там у фон Велля найдется для него новое дельце…
На какой-то миг, эта мысль овладела всем существом Харальда, но взяв себя в руки, датчанин отогнал ее, прочь.
Тевтонец был прав. Если Харальд сразу же после убийства министра забросит свои труды и станет жить, как богач, это привлечет к нему внимание многих.
Да и как он объяснит Ингрид, откуда у него взялось столько денег? Нет, пусть пока все идет по-старому…
Харальд доел свой завтрак, допил из кружки эль и стал собираться на работу. Пока он дошел до бойни, стражники дважды останавливали его, но после обыска отпускали. Одежда датчанина не хранила ни следов крови, ни запаха клоаки.