Иероглиф «Измена»
Шрифт:
— Они будут говорить то, что выгодно мне. Потому что в случае расследования попадут именно в мои руки.
— Ваши руки очень полезны нашему делу, господин Цу, — усмехается Хун.
— А ваше золото очень полезно моим рукам, — бесстрастно говорит господин Цу. — Поторопимся… друзья.
…От зловещего заброшенного дома до монастыря Пяти Звезд идти недалеко и все зарослями. Злодеи быстро переносят останки Бирюзовой Царицы и оставляют их в небольшой рощице за стенами обители. Делают это они уже без господина Цу — тот сел в свою повозку и уехал в палаты Тайной службы, с тем чтобы доложить своему
— Бирюзовая Царица нигде не обнаружена. На джонке ее нет, хозяйка сказала, что девица отправилась развлекать каких-то высокородных гостей.
— Немедленно составьте описание внешности девицы и разошлите наших людей с этим описанием по всему городу и пригородам, — требует управляющий Тан, привыкший во всем доверять второму помощнику Цу, поскольку они одного поля ягоды. — А господина Цынхао Богу мы не будем ставить в известность. К чему ему мелкие неприятности?
Сам же начальник Тайной службы Цынхао Богу словно захвачен водоворотом мыслей, зарождающихся и отринутых идей, возникших в связи с тем, что ему некоторое время назад рассказал господин первый императорский каллиграф. Лу Синь не называл имен своих главных осведомителей — Ши Мина и Юйлин Шэня, справедливо опасаясь, что о них могут узнать не те, кому такие вещи знать положено. Лу Синь понимает, что Тайная служба Тайной службой, а он должен провести свое собственное расследование. Хотя бы потому, что даже такой царедворец, как Оуян Ци Мэнчень, оказался предателем и продажной тварью. Если уж Оуян, чей род служил престолу восемьсот лет и имеет заслуг больше, чем звезд на небе, стал изменником, то кто знает, сколько вообще изменников во дворце? И что это за тайное общество, о котором упоминали Ши Мин и Юйлин Шэнь?
— О владычица Фэйянь, — шепчет Лу Синь, запершись в своем кабинете. — Когда ты была императрицей, все было так просто и ясно: вот враги, вот друзья. А теперь, как иероглиф ни напиши, он все равно выйдет крив и неверен… Однако скоро час Цилиня! Где же моя парочка неразлучных свидетелей?
Ши Мин и Юйлин Шэнь за то время, пока увозили, терзали и убивали Бирюзовую Царицу, успели не так уж и много, зато главное: собрали пожитки и рассчитались с хозяевами. На вопросы о том, куда это они так срочно собрались, друзья складно врали про дела дома, про заболевших родственников и прочее в таком же духе. К часу Цилиня оба были у западных дворцовых врат, а здесь их уже поджидал доверенный человек от господина Лу Синя.
— Господин цзиньши и господин сюцай? — спросил доверенный человек, коему даны были особые указания. — Прошу вас следовать за мной в покои господина первого императорского каллиграфа.
Друзья переглянулись и «последовали». Сердца их стучали в ожидании чего-то жуткого и невероятного, а сам господин Лу Синь представлялся едва ли не небожителем.
Когда Ши Мин и Юйлин Шэнь вошли в покои Лу Синя, каллиграф, внимательно глядя на их лица, сказал:
— Надеюсь, ваши языки были на достаточно крепкой привязи?
— Мы были немы как рыбы! — воскликнул Ши Мин.
— Во всяком случае, в том, что касалось известного дела, — внесла уточнение Юйлин.
— Хорошо, — кивнул Лу Синь. — Значит, император и я можем на вас рассчитывать. Ваши жизни отныне дорого стоят, дороже, чем вы
— О, господин! — поклонились до земли наши герои.
— Я не преувеличиваю значения ваших жизней, преувеличивать мне вообще несвойственно, — сказал господин Лу Синь. — Теперь о деле. Я нашел для вас отличное укрытие. Это мое родовое поместье, находящееся в окрестностях Хуатуна.
— Хуатун? О, как далеко от столицы!
— Да, и, главное, безопасно, — кивнул Лу Синь. — Мы отправляемся туда немедленно: вы и я.
— Простите за дерзость, господин первый императорский каллиграф, — подала голос Юйлин. — Но как вы объясните ваше отсутствие во дворце? Ведь до Хуатуна не один день пути!
— Письмо. — Лу Синь показал распечатанный свиток. — Письмо от моего брата, живущего в поместье и жаждущего немедленной встречи со мной. Не скрою от вас, друзья, что это письмо я написал себе сам незадолго до вашего прихода. Но наши с братом почерки так похожи, что никто не станет сличать. Так что у меня есть законные основания покинуть на время столицу — я должен навестить брата и его внезапно заболевшую супругу, да продлятся ее лисьи годы.
— Господин Лу Синь, — спросил Ши Мин, — неужели вы считаете, что нынешнее положение дел крайне опасно?
— Считаю, — ответил императорский каллиграф. — Раньше я был молод и беспечен, но в годы правления владычицы Фэйянь изменился. Вы этого не поймете, юные господа, но для меня Яшмовая Империя — не только страна.
— Почему же, мы понимаем, — пробормотал Юйлин.
— Кстати, господин Шэнь, вы и в моем поместье намерены хранить свою тайну? — с легкой улыбкой спрашивает Лу Синь, намеренно выделив слово «господин».
— К чему теперь… — говорит Юйлин. — К тому же, если я переоденусь в обычную для моего пола одежду, то исчезнет знаменитый поэт Юйлин Шэнь, а останется…
— Так ты девушка?! — в совершенном изумлении смотрит Ши Мин на Юйлин.
— Да, — разводит руки та. — Именно поэтому господин императорский каллиграф отрицательно оценил мое сочинение и сделал строгое внушение относительно моей дерзости.
— Исключительно из благих намерений, — заметил каллиграф, слегка отчего-то краснея. — Девушкам должно жить спокойной жизнью. А вот вы, милая, захотели приключений — и поглядите: попали в них по самую макушку.
— Да, — покорно кивает Юйлин. — Я больше не буду.
Эти слова вызывают короткий смешок у господина первого императорского каллиграфа. А Ши Мин все еще не отойдет от неожиданной новости, свалившейся ему на голову.
— Девушка, — повторяет он. — Девушка.
— Довольно, — хмурит брови Лу Синь. — Медлить нельзя. У северных дверей моих покоев нас уже ждет повозка. Мы поедем вместе, в сопровождении небольшого числа слуг и охранников. Надеюсь, наш путь будет благоприятным.
— До тех пор пока я не прибуду в ваше поместье, я буду носить мужскую одежду, — говорит Юйлин.